– Ладно, – сказал он, и повозка выехала за ворота.

Ночь была тихая, совсем безветренная, но прохладная.

Ехали медленно, без фонаря; до плотины – по дороге, а там – насыпью. У перепутья Бирюк слез, поглядел туда-сюда – темнота непроглядная, и ни звука. Речной туман клубился над запрудой и расползался по полям.

– Ишь, темень, – сказал Бирюк. – Ну, обратно-то я фонарь зажгу, а сейчас так.

До парома было больше пяти миль. Хоббиты сидели, плотно укутавшись в плащи; слышен был только скрип колес да перестук копыт. Фродо казалось, что повозка не едет, а едва ползет. Пин клевал носом; Сэм настороженно глядел в туман.

Наконец справа смутно забелелись два высоких столба – поворот к парому. Бирюк натянул вожжи; повозка приостановилась на повороте и съехала под гору. Снова миг тишины… а потом все услышали тот самый звук, который боялись услышать, – клацанье копыт. Оно приближалось от реки.

Бирюк соскочил с передка, обхватил лошадиные шеи, чтобы пони не фыркали, и уставился в туманный мрак. Крепь-крап, крепь-крап – хрупали копыта, и этот звук гулко отдавался в тихом вечернем воздухе.

– Вы лучше спрячьтесь, сударь, – торопливо посоветовал хозяину Сэм. – Лягте на дно повозки и накройтесь там ветошью, а мы уж этого Всадника как-нибудь спровадим. – Он выпрыгнул из повозки и встал рядом с Бирюком. Всадники так всадники – только пусть сначала его затопчут.

Крап-кроп, крап-кроп. Сейчас наедет.

– Эй, там! – хрипло крикнул Бирюк.

Клацанье копыт стихло. За несколько шагов проступили очертания всадника в плаще.

– Ну-ка, стоп! – приказал Бирюк. Он швырнул вожжи Сэму и шагнул вперед. – Стой где стоишь! Чего тебе надо, куда едешь?

– Я за господином Торбинсом. Вам такой не попадался? – глухо спросил чей-то голос, очень знакомый… Ну конечно же – Мерри Брендизайк. Из-под плаща показался фонарь и осветил изумленное лицо Бирюка.

– Господин Мерри! – воскликнул он.

– Он самый. А вы думали кто? – спросил Мерри, появляясь из тумана и встряхивая поводьями.

Страх сразу пропал: перед ними был всего-навсего хоббит верхом на пони, по уши укутанный в шарф.

Фродо выпрыгнул к нему из повозки.

– Нашлись, пропащие! – весело сказал Мерри. – А я уж думал, вы где-нибудь застряли, к ужину не поспеете. Да тут еще туман поднялся. Ну, я и поехал осматривать овраги, а то ведь свалитесь – кто вас вызволит? И вот бывает же – разминулись. А вы-то где их нашли, господин Бирюк? На плаву в утином пруду?

– Да они просто шли не путем, – объяснил тот. – Я чуть было на них собак не спустил; погодите, сами вам расскажут. А теперь, значит, извините, господин Мерри, господин Фродо и прочие, мне домой надо. Жена ведь, сами понимаете, а ночь-то вон какая темная.

Он подал повозку назад и развернул ее.

– Всем, стало быть, доброй ночи, – сказал он. – Надо же, денек выдался, рассказать – не поверят. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается, – вам-то еще, конечно, добираться… да и мне тоже; ну, поглядим.

Он зажег фонари и выпрямился во весь рост. А потом вдруг достал огромную корзину из-под сиденья.

– Чуть не забыл, – добавил он. – Тут вот от жены кое-что, может, пригодится – с особым приветом господину Торбинсу!

Они проводили глазами тусклые фонари, быстро канувшие в глухую ночь. Неожиданно Фродо рассмеялся: он учуял из плотно закрытой корзины сытный запах жареных грибов.

– Что ж, поторопимся и мы, – сказал Мерри. – Я уж вижу, вам шутить некогда, на месте поговорим.

И хоббиты припустились вниз прямой дорогой – ровной, накатанной, обложенной большими белеными камнями. Сотня-другая шагов, и они вышли к реке, на широкую пристань, возле которой покачивался грузный бревенчатый паром. Причальные сваи светлели под двумя высокими фонарями. На берег наползала белесая мгла; но вода впереди была черная, только в камышах – молочные завитки тумана. За рекой туман редел.