Наконец сквозь толпу зевак продрались «краснорукие» – полдюжины конников из Тира, чувствовавших себя неловко, вышагивая пешком в кавалерийских сапогах до колен. Нарукавные повязки примяли пышные черно-золотые рукава их кафтанов. Эдорион ухитрился изловить мальчугана – исхудавший босоногий малец лет шести отчаянно извивался, пытаясь вырваться на волю. Выглядел он безобразно – большеротый, лопоухий и вдобавок грязнее грязного.

– Уладь это дело, Гарнан, – распорядился Мэт, обращаясь к возглавлявшему «красноруких» младшему командиру – угрюмому малому со впалыми щеками и грубой татуировкой в виде сокола на левой стороне лица. Похоже, в последнее время эта дурацкая мода стала распространяться в отряде, хотя в большинстве своем солдаты делали татуировки на тех частях тела, которые прикрывала одежда. – Выясни, из-за чего шум, да и выстави этих неотесанных остолопов из города.

Мэт решил, что они заслуживают наказания, даже если малец тоже не без греха.

Сухопарый человек в мурандийском кафтане из темной шерсти протиснулся сквозь толпу зевак и упал на колени рядом с валяющимися на земле франтами. Малый в желтом кафтане сдавленно стонал, а его приятель в красном обхватил голову руками и бормотал что-то невнятное. Вновь пришедший поднял больше шума, чем оба они вместе.

– Беда! Несчастье! О горе мне! Мои господа! Лорд Кулен! Лорд Паерс! Вы живы? – Он протянул к Мэту дрожащие руки: – Не убивай их, достойный лорд. Таких беззащитных! Они Охотники за Рогом, вот они кто. Великие герои, вот кто они такие. А я – их слуга, меня зовут Падри.

– Не собираюсь я никого убивать, – с отвращением бросил Мэт. – Но чтобы к закату этих великих героев в городе не было. Усади их на коней, и пусть проваливают. Мне не нравится, когда взрослый мужчина угрожает сломать шею мальчонке.

– Но они ранены, достойный лорд. А этот мальчишка, он ведь всего лишь деревенщина и цеплялся к коню лорда Паерса.

– Я только посидел на лошади, – взорвался мальчуган. – Вовсе я не цеп... не то делал, о чем ты там болтаешь.

Мэт угрюмо кивнул:

– Нельзя ломать шею мальцу за то, что он забрался на лошадь, Падри. Даже деревенскому мальцу. Ты позаботишься о том, чтобы эти двое убрались из города, в противном случае мне придется позаботиться о том, чтобы шеи сломали им.

Мэт подал знак Гарнану, который, в свою очередь, резко кивнул своим «красноруким» – младшие командиры, как правило, ничего не делали сами, предпочитая отдавать приказы. Те бесцеремонно подхватили Паерса и Кулена и оттащили беспомощно стонавших лордов в сторону. Падри тащился сзади, причитал, ломал руки и талдычил одно и то же – что его господа ранены, не могут ехать верхом, а также что они Охотники за Рогом и великие герои.

Эдорион все еще держал за руку виновника всего этого переполоха. Мэт сначала удивился этому, но почти сразу все понял. Ушли «краснорукие», стали расходиться горожане, до мальчишки никому не было дела. Всем надо кормить своих детей, а это ой как непросто. Мэт тяжело вздохнул:

– А ты, малец, неужто сам не понимаешь, что запросто мог жизни лишиться, просто посидев на лошади? Такие люди, как эти двое, ездят на горячих жеребцах, а со скакунами, знаешь ли, шутки плохи. Мальчугана вроде тебя конь может так отделать копытами, что потом и не разберешь, был ли вообще мальчуган.

– Мерин! – Мальчишка снова дернулся, но, видать, уразумел, что из хватки Эдориона ему не вырваться, и скорчил кислую физиономию. – Какой там жеребец, это был мерин! Тоже мне, горячий скакун. Ничего бы он мне не сделал, меня вообще лошади любят. И никакой я не мальчуган, я уже большой, мне, если хочешь знать, девять лет. А зовут меня Олвер. Я большой, точно тебе говорю.