– Прикольно. Моя работает прислугой у каких-то богачей. Прикинь, воспитывает чужого ребенка, – хохотнул Леджер, но Нэйт заметил тень в его глазах. – А на своего оба предка забили. Да пофиг. Так даже проще. Никакого контроля.

– Моим на меня тоже плевать, – внезапно выпалил Нэйт. Даже школьным друзьям он не признавался в этом, а тут вдруг разоткровенничался. Но Леджер лишь понимающе кивнул, а затем спросил:

– Чего это у тебя с глазами? Впервые вижу, чтобы цвет был разный.

– Гетерохромия, – пожал плечами Нэйт.

– Отпад, – ухмыльнулся Леджер, и Нэйт тоже не сдержал усмешку.

– Ладно, идем на разминку.

Так и завязалась их дружба. Сначала осторожная, в чем-то робкая, словно оба прощупывали почву, боясь привязаться друг к другу. Нэйта нисколько не волновала разница в достатке. Они вместе с Леджером слонялись по улицам, вместе занимались тхэквондо, готовясь к соревнованиям, вот только учились в разных школах и жили далеко друг от друга. И все же это не стало помехой.

В тот год Нэйт занял второе место, и отец остался недоволен. Леджер стал третьим, но ни его матери, ни отцу не было до этого дела.

В двенадцать Бёрнс подбил Нэйта попробовать сигареты, а затем и алкоголь. Обоим не очень-то понравилось, и они решили вернуться к этим «забавам» позже.

К этому времени к Нэйту с подачи Леджера прилипла кличка Вискарь3. Ну а Джеймисон принялся звать друга Поэтом4.

– Мать все детство, да и до сих пор заставляет учить эти дурацкие стишки, – фыркнул Леджер. – Утверждает, что он наш предок, прикинь? Совсем сбрендила.

– Давай-ка, расскажи твой любимый, – захихикал Нэйт, – чего там было? Про девицу и кузнеца.

– Леди и кузнец, – процедил Леджер и сплюнул на камни.

Джеймисон знал, что когда друг волновался перед соревнованиями и спаррингами, бормотал себе под нос стишок о девушке, которая бегала от простого работяги, желавшего взять ее в жены. Она и в лису превращалась, чтобы сбежать от нелюбимого жениха, и в утку, но и кузнец был не промах. Становился то селезнем, то гончей, преследовавшей жертву.

В четырнадцать Леджер начал всерьез увлекаться девчонками: то одной подмигнет, то другой свои стишки начнет декламировать, кого-то даже звал в кино. Нэйт не особенно разделял его увлечения. Наверное, дело было в том, что отец начал чаще наведываться к ним с матерью, а несколько раз даже увозил Нэйта в Париж, где жил его двоюродный брат. Мальчику исполнилось пять, и кузенов решили познакомить.

Он показался Нэйту каким-то неправдоподобно хрупким. Бледный, волосы светлые, даже пепельные. Разговаривал мальчуган мало, сидел в углу с треком и машинками. В просторной гостиной собрались все братья Эшбёрн, от которых у Нэйта мороз шел по коже. Всю шестерку близнецов вместе он видел лишь в далеком детстве. Сейчас ему казалось, что матрица вокруг нарушилась, дала сбой и затроила, породив шесть одинаковых человек. Мать Томаса, мелкого кузена, цветом лица сравнялась с клубникой, тарелка с которой стояла в самом центре стола. Должно быть, тоже видела этих клонов впервые.

Нэйт подошел к одному из братьев отца, а может, к самому отцу – разобрать было невозможно, – и спросил:

– А что там с дедом? Жив еще?

Он никогда не видел никого из родственников. Ни со стороны отца, ни со стороны матери. Даже на фото. У Джулии вроде бы никого не осталось, но родители Кристиана в прошлом году находились в полном здравии.

Эшбёрн смерил подростка внимательным взглядом и медленно кивнул. Нэйта едва заметно передернуло. Слишком уж странным казалось лицо отца. Неживое, словно голограмма или творение искусственного интеллекта. Внезапно захлестнул безотчетный страх. Этот человек не казался ему родным и близким. Он точно его отец?