Они встали там же, где стояли полгода назад. Артем начал считать детей, но на полусотне сбился. Кто-то плакал, некоторые сидели прямо на полу. Несколько ребят сбились в кучку, рядом с ними не было ни одного взрослого.

Артем вздрогнул, когда под потолком раздался голос:

– Уважаемые родители, просим построить детей около выхода «Б», а самим остаться в зале ожидания. Напоминаем, нарушение дисциплины карается законом.

Папа пожал Артему руку, мама крепко обняла.

– Счастливо, – пролепетала она, подталкивая Артема к выходу.

Дверь открылась, и ручеек детей потек навстречу своей судьбе. Под ногами пружинил газон, низкое свинцовое небо сливалось с серыми стенами.

«Я пойду сегодня с папой в аквапарк, я войду в правую дверь», – думал Артем, следуя совету подруги. Но когда он увидел двух экстрасенсов, сидящих по краям прохода, словно сфинксы, все мысли вышиб страх. От этих людей буквально веяло властью и равнодушной безжалостностью.

Артем шагнул под занесенные руки экстрасенсов. Через полсекунды двое мужчин будничным голосом вынесли вердикт:

– Убийца.

– Я не… никогда… – пролепетал Артем, но третий мужчина уже лепил ему на ладонь наклейку-татуировку.

Толкнув мальчика в сторону левой двери, помощник экстрасенсов тут же о нем забыл. Через него проходило по две-три тысячи детей в месяц. И полсотни из них точно оказывались потенциальными убийцами. «За всех переживать – переживалки не хватит», – думал он каждый вечер.

Артем словно провалился в мутный кошмарный сон. Он убийца? Отец был прав, когда не хотел с ним разговаривать? Они больше не увидятся. И Диану он тоже не увидит. От последней мысли запруда из слез прорвалась, и по щекам потекли горячие ручьи.

Мальчик поднял руку и посмотрел на ладонь. От слез весь мир подернулся пеленой, но Артем все равно разглядел черный, с несколькими зазубринами гильотинный нож. Эта татуировка навсегда определяла его судьбу. «Я убийца», – подумал Артем. Внутренний голос прозвучал так же убедительно, как если бы он сказал себе: «Я белый тигр».

«Кого я убил? Или собираюсь убить? – размышлял мальчик. – Комаров? Так все убивают. Муравья или жучка раздавил? Так не специально. Поди, экстрасенсы тоже по земле ходят. Людей? Как? Я дрался всего раз в жизни, и мне не понравилось. Да и не я начал».

Никакой «тетки в дырке» Артем не увидел. За дверью был небольшой зал, где, как истуканы, застыли еще трое испуганных детей.

– Ты кто? – спросил один из них.

– Артем.

– Нет, кем назвали?

– Убийцей, – неловко выдавил Артем.

Все трое сделали пару шагов назад, словно он уже бросился душить и резать.

– А ты? – спросил Артем.

– Вор, – с неохотой ответил мальчик. – Но удивляться нечему, меня всегда тянуло спереть у друзей красивые игрушки или сладости. Меня Рома звать.

В зал вошел еще один мальчик. Внимание Ромы тут же переключилось на него:

– Ты кто?

– Псих, – плаксиво ответил мальчик, и улегся прямо на пол.

Артему стало жаль еще одного выброшенного за борт большой жизни сверстника. На миг он даже забыл, что его ситуация еще хуже.

– Всех с прошедшим днем рождения, – произнес Артем.

– Спасибо, – подхватил Рома. – Может, там не так скверно.

– Плохо, что мамы и папы рядом не будет, – вздохнул Артем.

От этих слов лежащий на полу мальчик залился истеричными рыданиями. Единственная среди них девочка тоже уселась на пол и заплакала. Столько слез Артем видел только раз в жизни – в зале ожидания, когда на процедуру «Судьба» провожали Диану.

Минут пять тишину зала нарушали только всхлипывания психа. К психам относили всех неуравновешенных людей, которые в критической ситуации могут совершить страшное преступление.