Служанки убыстрились, создавая пышную причёску госпоже, накручивая волосы на горячие щипцы, которые разогревали в камине напротив. Сакуру не радовало шикарное пышное белоснежное платье в драгоценных каменьях. Она сидела, как мумия, перед огромным зеркалом, даже не смотря в него.

Вугор вышел.

– Госпожа, вы так красивы.

– Владыка, наверное, без ума от вас?

– Ваша брачная ночь станет волшебной, – захихикала третья, надевая ей на шею, золотое колье в виде цветов, в сердцевине которых переливался всеми цветами радуги прозрачный камень.

– Почему вы так печальны? Наш владыка самый красивый ворон. Богатый, сильный и смелый. Вы будете за ним как за каменной стеной.

– Почему он такой жестокий? – единственное, что произнесла Сакура, уставившись на дверь, подсознательно вздрагивая.

– Он жесток с вами? – одна из них заглянула ей в лицо, наивно хлопая ресницами.

– Забудьте, – отмахнулась Сакура от служанки, как от назойливой мухи, но та не унималась:

– Владыка в детстве пережил много горя. Мать умерла при родах, истекла кровью. После над ним издевался отец, заставляя с младенческих лет воевать и жестоко убивать пленных. Как ребёнок он вообще не знал детства, его просто не было. Старый владыка насиловал пленных орлиц и убивал во дворе замка при всех, также и сына заставил делать то же самое ещё в юности, а когда он отказывался, отец хлестал его кнутом как пса, и кричал, что его сын не может быть сердобольным слюнтяем. Потом старого владыку поймали орлы и привезли уже к замку его голову и, бросив на мост, уехали. Наш теперешний владыка вышел первым и поднял голову, внёс в замок и долго стоял с ней как умалишённый. Никто не мог забрать её у него на протяжении трёх суток. Он так и стоял у ворот с внутренней стороны. Потом его всё же сбил с ног страшный ливень с громом и молнией. Голова покатилась. Вугор старше нашего теперешнего владыки на два года, увёл владыку в его покои и долго приводил в чувства. Голову похоронили тем же вечером. Но с того дня наш владыка стал злым и жестоким, таким каким его всегда хотел видеть покойный отец. Он ловил орлов и разрывал их на части, а женщин часто насиловал до смерти. Все в замки помалкивали, чтобы не попасть под его горячую руку, так как стоило кому–то что–то сказать против действий владыки, его безжалостно убивали, а женщинам отрезали языки. Среди наших мыловаров и пивоваров есть такие немые служанки.

– Ясно, тяжёлое детство и юность, – протянуло как–то задумчиво Сакура. «Сколько горя ты перенёс и стал таким извергом».

– Очень, но благодаря нашему владыке и его ясному уму мы никогда не бедствуем. Во всех домах его деревень есть еда и тепло. Да, Вугор частенько привозит в замок юных крестьянок, но они же мужчины и им нужна разрядка. Девушки тоже не страдают, их не насилуют, как пленных орлиц, а холят и лелеют, часто они становятся жёнами воинов.

– Как интересно устроен ваш уклад. У нас всё по–другому. Знатные орлицы сами выбирают себе мужей, им никто и ничего не навязывает, как мне здесь.

– Будьте покорнее с владыкой и возможно его сердце отогреется. Вы так красивы и если захотите у вас всё может получиться.

– Если захочу… – прошептала Сакура и встала.

Её взяли под руки с длинными летящими рукавами, и повели через длинные коридоры к таинственному дубу.

Роланд тоже уже вышел из своих покоев в тёмно–синем камзоле, расшитым по краю и рукавам золотыми нитями. Белоснежная рубашка с множеством рюшей выгодно оттеняла его смуглое лицо. Высокие, кожаные, чёрные сапоги с заправленными в них такого же цвета брюками добавляли его виду некой статности. Он оказался там же у дуба и мимолётно кинул взгляд на нежную невесту. Она была великолепна в белоснежном платье с туго стянутым корсетом и выставляющим верх груди напоказ. Камни сверкали как слёзы. Член снова шевельнулся, и он невольно стиснул зубы и сжал кулаки. «Какого хрена я хочу эту девчонку постоянно, как озабоченный идиот, такого никогда со мной не было. Ты за всё мне ответишь, дьявольское отродье. Я трахну тебя во все дыры и только тогда успокоюсь. Ты будешь орать от боли и унижения. Орлиная тварь».