Два ряда одинаковых дверей ввели меня в недолгий ступор. Где же он живет, романин рыжий, самой медичкой Матильдой мне в супруги на одну ночь предназначенный? Здравую мысль ходить из комнаты в комнату в поисках суженого-ряженого я отмела быстро. А если испугаю кого из студентов, если стражу кликнут? Позора же не оберешься. Я прикоснулась к брошке, вызвав легкий порыв ветра. Ну давай, родимый, ты же свою стихию чуешь! Ветреников среди сильного пола у нас раз-два и обчелся. Вот именно что два: Игорь этот и еще один, в очках все ходит. Как его там? Данила? Вавила? Ёжкин кот! Что ж я никак своих однокашников по именам не запомню? Права, ох права Иравари! Ветер подтолкнул меня к заветной двери, из-под которой пробивался лучик света. Значит, не спят еще касатики? Мне же лучше.

Я ввалилась в помещение без стука, прерывая чинную полуночную трапезу, раздула ноздри, принюхиваясь к густым винным парам, и соколиным взором осмотрела диспозицию.

– Ты! – Мой указующий перст был грозен. – Зовут как?

– Д-д… Дементий, – постукивая зубами о край чарки, ответил тот. – Дементий Стихоплет.

– И чего, стихи пишешь? – начала остывать я.

Ветреник слегка покраснел, но утвердительно кивнул.

– Потом почитаешь. А сейчас оставь нас.

До сего момента молчавший Игорь открыл было рот.

– Ненадолго, – предвосхитила я возражения. – На половинку часика всего. Дело молодое, понимать должен.

Дементий иронично хмыкнул, но удалился, прихватив с собой какой-то манускрипт. Я перевела взгляд на Игоря.

– Ты наконец решилась? – широко улыбнулся тот, раскрывая объятия. – Ну так иди же ко мне!

– Лечу! – ответила я на улыбку и резко заехала ему кулаком в ухо.

Удачно получилось, что парень еще сидел, а то пришлось бы подпрыгивать и удар получился бы скользящий. Но так романин сомлел, завалившись на подушку, а я, вытащив из-под кровати его сундучок, а из порядком уже растрепавшейся прически серебряную шпильку, принялась орудовать ею в аккуратной прорези замка.

– Уж тогда сразу лучше ключи на трупе поискать, – саркастично посоветовала из зеркала Иравари. – Чего уж мелочиться? Разбой полумер не терпит.

– Какой труп? Типун тебе на язык, – сдула я с мокрого лица прядь волос. – И никакой это не разбой. Я интересы свои блюду. Или мне теперь всякого воздыхателя с эпистолами на дуэль вызывать прикажешь?

Демоница, на словах мои действия порицающая, следила за ними с азартным любопытством.

– Ну хорошо, благородный поединок нам не подходит. Кстати, тогда непонятно, зачем кавалер Изиидо оплатил твои занятия у двух учителей фехтования.

– Чтобы было, – кряхтя, пояснила я. Механизм, кажется, стал поддаваться. – Как говорит одна моя родственница, «знания за спиной не носить» и «все в жизни пригодится». Кстати, не твоя ли была здравая мысль – конкурентов для тренировок нанять?

Шпилька провернулась, замок щелкнул, я отбросила крышку сундучка. На пол вывалился ничем теперь не сдерживаемый ворох чулочных подвязок: простецкие веревочные, атласные, шелковые, расшитые бисером и стеклярусом. Ни одной пары я среди них не заметила. Но гораздо больше меня поразило то, что обнаружилось на самом дне сундучка. А была там ночная сорочка тонкого льна, с руной ветра у ворота и безобразной дырищей на груди, прямо напротив сердца. Когда я эту сорочку две седмицы тому назад потеряла, она была целехонькая и даже свежевыстиранная. Как сейчас помню длинные рукава, прощально помахивающие мне с веревок сушильного дворика, где я ее, бедняжку, оставила.

– Ничего себе тайник! – присвистнула Иравари. – Давай приводи в чувство охламона, я сама допрос вести буду.