***

Вскоре, накупавшись, Фрэйя вышла на берег. Отряхнувшись и обдав солёными брызгами тех, кто ждал её возвращения, приняла ипостась человека. Или Творца, как сказал совсем недавно Тристан. Впрочем, особой разницы Аврора не видела.

Единорожка уселась на песок рядом с отцом:

– Я готова слушать, и сгораю от нетерпения и предвкушения!

Аврора, слегка прикрыв глаза, погрузилась в воспоминания.

Она рассказывала Единорогам о Мире без Магии, в котором родилась.

О том, что когда-то этот Мир был населен и теми, кого Творец наделила магическими способностями, и обычными людьми.

О тех временах, когда начались войны и свары между теми, кто владел магией и людьми.

О том, как вторые начали целенаправленно уничтожать первых.

О том, как Творец отправила всех, кто обладал магией и еще не был истреблен в другие Миры, а своё любимое детище, населенное людьми, созданными по её образу и подобию, лишила возможности даже прикоснуться к магическим дарам.

О том, как совсем недавно, каких-то пару десятков лет тому назад, в Мире без Магии начали рождаться необычные дети, ставшиё лёгкой добычей тех, кто решил подмять под себя весь Мир, воспользовавшись не до конца понятными способностями детей, но чувствующих в них необычайную силу.

О том, как военное ведомство создало интернат для детишек, изучая и, как им казалось, развивая способности малышей.

О том, как пожертвовала жизнью Лина ради спасения дочери. Её, Авроры, спасения.

О том, как Максимилиан, Дракон Воздуха, перенес её в Мир Островов и Атоллов, на поверхность которого она ступила, уже приняв ипостась Дракона.

О том, как её обучали Драконы Стихий.

О том, как Максимилиан и его старшая воспитанница Крылатая Эльфийка Джингл решили вернуться в Мир без Магии. Потому что там остался Иона. Тёмный Эльф, проклятый Черной Ведьмой и влюбленный в Джингл.

О том, как Максимилиан «застрял» в Мире без Магии на долгие десять лет, а они, Аврора и Ольга, избранница Дракона Воздуха, ждали его, не решаясь отправиться на поиски.

О том, как новый Дракон Огня объявил войну своему младшему брату и, спасая жизнь Адама, они снова вернулись в Мир без Магии.

О том, как там, в Мире без Магии, Аврора познакомилась с Яковом, ставшим её близким другом.

– Расскажи поподробнее об этом Якове, – перебил Аврору Тристан.

– Да особо нечего рассказывать, – пожала плечами Аврора, – конечно, он очень талантливый юноша, но его амбициозность, его желание стать драконом во что бы то ни стало, попытка противостоять Максимилиану, привели к тому, что Дракон Воздуха наложил на него печать забвения и повиновения.

– Глупый мальчишка, – пробормотал Тристан.

– Конечно, глупый! – согласилась Аврора, – но Максимилиан добр и умеет прощать! А потому, едва Яков отведал яблоко, что висело на ветвях дерева, не подвергаясь ни тлену, ни гниению, как я сразу поняла – все печати рухнули!

– И что изменилось после этого?! – в глазах Тристана блеснул огонёк заинтересованности.

– Да, в принципе, ничего, – снова пожала плечами Аврора. – Яков получил доступ к библиотеке Макса и полностью погрузился в изучение фолиантов, собранных Драконом Воздуха.

– А между вами что-то изменилось?! – продолжал расспрашивать Единорог.

– Мы стали проводить вместе много времени, – ответила Аврора, – и стали хорошими друзьями. Вот, пожалуй, и все.

– Понимаю, – кивнул Тристан, – но, мне кажется, что в Мир Единорогов привело тебя нечто иное. Расскажи – что именно?

– Иона и Джингл, – вздохнула Аврора:

– Прошел год, как мы перебрались в Мир без Магии. Конечно, дни пролетали в трудах и заботах. Конечно, я подружилась со всеми иномирцами, живущими в замке Дракона, но с Джингл мы стали очень близкими подругами. И это не удивительно! Ведь на данный момент мы были если и не ровесницами, то Крылатая Эльфийка оказалась ненамного старше меня. И чем больше времени мы проводили вместе, тем явственней становилось для меня, что Крылатую Эльфийку что-то гложет. В один из вечеров Джингл призналась, что они с Ионой давно мечтают о ребенке. Ведь дети – это кульминация любви пары! Естественное и необходимое звено в отношениях. Тогда я, наверное в силу возраста, не поняла её печали, попробовала развеять грусть, говоря, что в мире есть много интересного и важного, кроме младенцев. Джингл только вздохнула, слушая мою «юношескую проповедь» и, как я вскоре поняла, не оставила надежды стать матерью.