На следующий день Всеволод Абдулов приводит Высоцкого к кинорежиссеру Геннадию Полоке, который на «Ленфильме» собирается снимать «Интервенцию» по пьесе Льва Славина. Полоке нужен актер на главную роль – одесского подпольщика Воронова, выдающего себя за Бродского, и Абдулов активно сватает на эту роль своего друга. Полока обещает подумать.

Вечером того же дня Высоцкий дает концерт в гостинице «Астория». Исполняет следующие песни:«Парус», «Песня о нечисти», «Случай в ресторане», «Вот – главный вход…»,«Меня замучили дела…», «Пародия на плохой детектив» и др.

19 января Высоцкий играет в «Жизни Галилея».

На следующий день Высоцкий с группой коллег по театру выступали в 8-й «немецкой» спецшколе, что в 5-м Котельническом переулке. Концерт, естественно, был не для учеников, а для преподавательского состава и членов родительского комитета. Хотя, пригласи дирекция туда школьников, их бы набилось не меньше. Как пишет О. Ширяева: «Высоцкий произносил вступительное слово, читал Кульчицкого, спел «Братские могилы», а потом с Золотухиным и Жуковой – «Дорогу», с Золотухиным вдвоем – «Ворчунов». Впервые я увидела Высоцкого за пианино – он аккомпанировал пантомиме Черновой. Потом они с Иваненко (впервые видела их вместе на сцене) читали «Римские праздники» из «Антимиров». В конце вечера Высоцкий спел «На Перовском на базаре» …»

23 января Высоцкий повел Золотухина и Смехова в ресторан ВТО, чтобы отметить завершение работы в картине «Короткие встречи». В тот вечер Высоцкий много говорил о своей жене, Людмиле Абрамовой, которая ради детей совершила шаг, на который способна далеко не каждая актриса, – отказалась от кинокарьеры. Высоцкий подбивал друзей помочь ей, может быть, написать сообща какой-то сценарий специально под нее. Друзья в ответ поддакивали. Но дальше пьяного трепа это дело в итоге так и не пойдет.

24 января Высоцкий играл в «Десяти днях…». Причем он заменял там получившего травму актера Голдаева, и смотреть на его игру в этой роли сбежалась чуть ли не вся труппа во главе с Юрием Любимовым. Как вспоминает та же О. Ширяева: «Володя вылетал на сцену, размалеванный красной краской, маленький, страшненький, в огромном красном халате с плеча Голдаева, который больше его раза в два. Он бодро покрикивал на свой „батальон“. Чего он только не вопил: „Довели! Уйду к чертвой матери!“. Когда произносил речь: „По России бродит призрак. Призрак голода“, – то „путал“ слова и говорил „признак“.

Володя нес сплошную отсебятину, при этом имел такое право: он ведь не знал текста. Керенского за ним не было видно, тот терялся в массовке. Высоцкий неистовствовал, переходя из одного состояния в другое. То вдруг подлетал к Ульяновой и орал: «Клава! Ну хоть ты меня не позорь!», то начинал шататься, показывая, что унтер вдребезги пьян, и охране Керенского приходилось его поддерживать. Он то истерически рыдал, когда Керенский говорил, что Россия в опасности, то разом выпаливал команду: «Справа налево ложись!», а потом, собрав с пола бабьи юбки и уткнувшись в них носом, безудержно плакал, после чего с блаженной, почти идиотской улыбкой слушал своих подопечных…

Ничего подобного я в жизни не видела! Зрители рыдали от смеха…»

28 января Высоцкий играл в ночных «Антимирах».

На следующий день Высоцкий был приглашен на творческий вечер Андрея Вознесенского, который проходил в здании старого университета, что на Моховой. В разгар вечера хозяин бала внезапно пригласил на сцену Высоцкого, представив его публике как «замечательного артиста, здорово делающего Галилея на сцене Таганки». Стоило Высоцкому выйти на сцену, как тут же появился и «рояль в кустах» – гитара. Пришлось спеть