Но обижать шляпника как-то не хотелось. Отбивайся потом от склочных коллег и соседей. Настучат Фолкриту, что управляющая подозрительно в лавке долго сидит, и все, Дейзи Гринвильд едет куда-нибудь к северу от Азор-града, полоть сосульки.

– Я подумаю. – Вышло дипломатично и немного мрачно.

Шляпник так быстро закивал, что уронил очки и, стремительно подхватив их, понесся прочь. Я осмотрелась и выругалась сквозь зубы: за сценой половина улицы наблюдала! Пришлось спрятать шляпу и бочком вернуться в лавку, где уже можно было выругаться от души.

– Ну ты сильна-а-а, – протянуло зеркало. – Тебя воспитывали портовые грузчики?

– На выпускном экзамене у наставника был отвратительный почерк, и вместо карманного дракона я вызвала матерщинного, – рассеянно отозвалась я. – Меня приняли за темную ведьму и вручили шляпу. Вот.

Зеркало хмыкнуло.

– Тебе идет.

– И чего делать? Я же не темная ведьма, я алхимик!

– А, ничего не делай. Пусть боятся, меньше будут лезть. Темных ведьм уже не преследуют, а ты и так под наказанием, чего бояться?

– Утешил, – буркнула я. – Как тебя, кстати, зовут? Целый день знакомы.

– Крин, – представилось… представился.

– Очень приятно, Крин. Меня зовут Дейзи, я ведьма и алхимик, а ты кто?

Ответ обескуражил:

– Предпочту иметь свои секреты, Дейзи Гринвильд.

Нет, ну нормально? Я ему все как на духу, можно сказать, самое сокровенное излила! А мне в ответ секреты?

– И откуда ты здесь появился?

– Как откуда? – усмехнулся Крин. – Повесили. Сначала зеркало болталось где-то среди позолоты, бархата и жутких гобеленов, потом в родовом имении Фолкритов. Потом я перестал гармонировать с занавесками, и меня перевесили сюда, а потом лавка закрылась, и я тут висел, пока ты не пришла.

Ага… значит, в зеркале он довольно давно. Причем знает, кто он, и наверняка знает, как в зеркало попал.

– Бедненький, – вздохнула я. – Наверное, ты все же призрак. Умер и попал в зеркало…

– Я. Не. Призрак! – отрезал Крин. – Еще раз назовешь меня этой гадостью, упаду тебе на голову. Эти старинные рамы довольно тяжелые.

Решив не спорить, я начала собираться за едой. Еще не мешало бы прогуляться по городу и посмотреть, где какое сдается жилье. В идеале хотелось бы постоялый двор, чтобы с охраной и едой внизу. Но уж что будет.

Проигнорировав то, что я вообще-то управляющая и должна быть на работе, вышла на улицу. На двери висела записка для Фолкрита, которая гласила, что я ушла за обедом, а там, где висели часы работы лавки, теперь была приписка о законном часовом перерыве. Я, конечно, преступница, но в стране еще пока есть законы о труде и отдыхе!

Поскольку я всегда приходила с одной стороны улицы, решила направиться в противоположную. Она расширялась к центру, плавно переходя в небольшую площадь, которая и являлась центром сбора всей молодежи Градда, проведения праздников, концертов и массовых драк. Сейчас там образовался стихийный рынок. Я купила завернутые в тонкий хлеб овощи с соусом и ела на ходу, рассматривая окружающие лавочки, таверны, салоны и мастерские.

Между посудной лавкой и мастерской какого-то известного королевского художника я заметила нечто интересное и даже подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть. Старая выцветшая вывеска сообщала, что раньше здесь мадам Пяжи держала магазинчик рукоделия. Но в окнах домика чернела темнота, а дверь вообще оказалась заколочена досками! И это в центре Градда? Куда смотрит мэр? Значит, как палатки с пирожками сносить – так это незаконные постройки и вообще темные делишки, а заколоченная лавка посреди площади – красиво и хорошо?