«Ну, ты где? – пискнул телефон сообщением от жены. – Мы устали. Нам жарко».

«Еду», – ответил он ей и полез в машину.

Газету с ужасной статьей он выбросил в мусорный контейнер. Не надо раньше времени страха нагонять. Вот сейчас они приедут к теще, а та дома. Сидит себе на любимой лоджии с огуречными кружками на надменной своей физиономии и просматривает на компе бухгалтерский отчет, который ей прислала ее любимая подруга, она же главный бухгалтер салона красоты, которым владела теща с ней на паях. Вернее, подруга владела одной восьмой салона. Все остальное было тещино.

Кстати, подруга! А не позвонить ли ей? Не узнать ли, с чего это Наталья Павловна вдруг не отвечает своим близким?

Гоша потянулся за телефоном и тут же одернул руку. И уверенно вдавил педаль газа в пол.

Нет, Вере он звонить не станет. Они не терпели друг друга: он и давняя подруга тещи, она же компаньон. Как-то так вышло. И познакомились-то на бегу, и общались не больше часа, но и этого времени хватило, чтобы между ними пробежала черная кошка размером с медведицу. Гоша даже подозревал, что именно Вера гадит в их отношениях с тещей. Настраивает ее против зятя.

Нет, ей он звонить не станет. Пусть уж Ирка сама. Если вот Натальи Павловны дома не окажется, пусть она сама звонит Вере. И выясняет, где ее блудная мать.

Девчонки заждались. Ирка вспотела, волосы разлохматились. Она глянула на мужа злыми глазами и проворчала:

– Только за смертью тебе ходить, Гоша.

И он неожиданно побледнел, вспомнив статью из газеты и фото чемодана, так похожего на тещин.

– Папа, поехали уже, – захныкала Ната и полезла на заднее сиденье.

Он быстро загрузил чемоданы. Они расселись и поехали на тещин адрес.

– Ждите меня здесь, – скомандовала Ирка, открывая пассажирскую дверь и свешивая ноги на землю.

– Мама, я с тобой, – взвыла Ната.

– Нет. Я одна хочу с ней поговорить, – свела брови на переносице Ирка. – Без свидетелей. Нам нужно многое сказать друг другу. Ждите.

Гоша подмигнул дочери в зеркало заднего вида. Та, надув губы, отвернулась. Все еще сердилась на него за бабушку.

– Хочешь мороженого, Натусь? – принялся он подлизываться, когда за Иркой закрылась подъездная дверь. – Давай сходим в магазин, он тут недалеко. И пока мама говорит с бабушкой, мы с тобой…

– Идем, – быстро сдалась дочь.

Мороженое она очень любила, но матерью оно запрещалось, особенно в жару, особенно когда дочь перегревалась на солнце.

– Только надо быстро, пап, – бормотала Ната, семеня рядом с отцом к магазину за углом тещиного дома. – Надо успеть купить и по возможности быстро съесть, чтобы скрыть следы преступления.

И Наташка рассмеялась весело и звонко. А он снова побледнел, вспомнив фото из газеты.

Скрыть следы преступления. Какая, по сути, страшная фраза. Почему погибшую женщину так никто и не опознал? Потому что она не была жильцом того дома, где совершилось убийство? Или потому, что ее никто не хватился? А это-то почему? Потому что она одинокая? Или…

Или ее родственники где-то далеко или, к примеру, в отъезде и думают, что все в порядке. Все в порядке с их матерью, тещей, бабушкой.

Тьфу-тьфу-тьфу! Незаметно для дочери Гоша трижды поплевал через левое плечо. Он, конечно, был бы рад не видеться больше с Натальей Павловной никогда. Но не так это все должно было произойти. Не так трагично, не так страшно. Это должно было произойти естественным способом. По естественным причинам.

Мороженое съесть они с Натой не успели. Когда вернулись, Ирка уже нетерпеливо приплясывала возле машины.

– Ой! – пискнула Ната, пряча руку с мороженым себе за спину. – Папа, мама сейчас ругаться будет.