– Эй, хозяева! Есть кто дома? – громко крикнула я.

Мои слова даже эхо не подхватило, и ответа я не дождалась. Было тихо. Лишь поскрипывала во дворе старая груша, и под крыльцом краем глаза я уловила легкое движение. Наверное, ветер играет сухой травой, или туда юркнула кошка.

Похоже, что дома или никого нет, или занятая по хозяйству женщина меня не слышит. Колодец вон совсем рядом. Может я зайду, быстро водички черпану и уйду восвояси, никого не потревожив? А если кто выйдет… Скажу, что по лесу гуляла и к хутору случайно вышла. Чай лес здесь – не частная собственность, гуляй кто хочет.–Похоже, что дома или никого нет, или занятая по хозяйству женщина меня не слышит. Колодец вон совсем рядом. Может я зайду, быстро водички черпану и уйду восвояси, никого не потревожив? А если кто выйдет… Скажу, что по лесу гуляла и к хутору случайно вышла. Чай лес здесь – не частная собственность, гуляй кто хочет.

На калитке не то, что замка, даже щеколды не было. Только накинута на столбик петля, чтобы ветер калиткой не хлопал.

Но петля странная, не из веревки или проволоки, как можно было бы ожидать, а будто свитая из травы и тонких прутиков. Причудливо сплетена, а край петли весь в узлах: какие побольше, какие поменьше, а все вместе будто узор… Чего только в деревнях не придумают?

Под звук ржавых давно несмазанных петель я оказалась во дворе. Крикнула еще раз. Огляделась по сторонам. Никого.

В дом решила не идти. Ну правда… вдруг женщина отдыхает? Тем более, Степан говорил, что она уже стара. Может еще и слышит плохо… Мне тут буквально три минутки воды набрать. Я быстрым шагом направилась к колодцу, на ходу вытягивая из сумки специально приготовленную бутылку.

***

Будто тронуло что-то за плечо, кольнуло тупой иглой, на секунду сбило дыхание, которого и так не хватало…

Старуха, собиравшая клюкву с поросших мхом кочек, разогнулась. Взгляд обратила в себя, прислушалась к чему-то слышимой ей одной. Губы дрогнули сначала брезгливо, но после растянулись в полуулыбке. Женщина постояла еще несколько секунд, дернула головой и хмыкнула. Жаль клюкву бросать, совсем мало набрала… Но похоже, появились дела интересней, и кто знает, может толка от них будет поболее, чем от сушеных ягод.

Женщина оглядела поляну. Клюквы в этом году много, будто кто щедро окропил свежей кровью мох и тонкую траву – всё красно… Лес здесь влажный, болота рядом, самое место для кислых ягод. Но никуда не денутся. Кроме нее, собирать их здесь все равно некому. Да и много ли одной надо?

Женщина достала из-за пазухи небольшой холщовый мешочек, поднесла к губам и забормотала:

«Стой, злой, незваный, чужой, стой час, огонь угас, замри жизни силы запас, не повернись, не приближайся, меня дожидайся…»

***

– Чего тебе до воды моей? – раздался за спиной скрипучий старческий голос.

Я подскочила как ужаленная и обернулась. Передо мной стояла невысокого роста старуха. Лицо все посечено глубокими морщинами, волосы, выбивавшиеся из-под платка, совсем седые. Она была будто изможденная временем, сутулая под тяжестью прожитых лет, но в то же время… Взгляд ее был цепкий, внимательный, подмечающий каждую мелочь. За этими глазами чувствовался вовсе не стариковский ум.

Мне стало не по себе. Очень сильно не по себе. По спине пробежал холодок, а в кожу будто впились иголочки и разнесли по мышцам легкую ноющую боль, как если бы я долго стояла, не двигаясь, и тело затекло.

А еще вдруг стало неловко и даже страшно. Я растерялась, но хотела что-то ответить в свое оправдание. Открыла рот, чтобы произнести заготовленную заранее фразу, но язык не слушался. И не могла отвести взгляд от лица старухи. А та будто ощупывала глазами, копошилась в чувствах, читала мысли, видела мое прошлое… И только, когда сама захотела отпустить, узнав все что ее интересовало, старуха отвела глаза. Ко мне вернулся контроль над собственным телом и мыслями.