Моя подруга молча опустила голову, признав его правоту. Что такое вампиры, не скованные хоть какими-то обязательствами по отношению к своим жертвам, она знала не понаслышке.

– Ладно, пойду. Вон парни уже сигналят со двора. Еноту – привет! Я тебе позвоню, Дэн.

Я кивнул. Распахнув дверь, он улыбнулся и поманил Еву. Охотница прошла вперёд, высоко задрав нос и даже не сделав ручкой на прощание. А ведь если вдуматься, мы не так плохо с ней обращались…

Уже на выходе Храп обернулся и, старательно глядя в сторону, бросил как бы в никуда:

– Знаешь, у всех сейчас какие-то проблемы. Может, солнце слишком активное? Я бы тут на даче не задерживался особо, мало ли… И вот ещё – я НЕ ХОЧУ знать, где ты будешь завтра.

Потом они уехали. Мы остались одни. Капрал не спешил возвращаться, наверняка всё ещё гонял по дальним пустырям кого-нибудь из сбежавших Гончих.

– Всё зашло так далеко?

– Видимо…

– Но… неужели Храп мог не приехать? Ведь он твой друг!

– Тем не менее… Он бы и сейчас не вмешивался, если бы эти умники не использовали не санкционированное правилами оружие. Как ты помнишь, при Охоте на вампиров категорически запрещены взрывчатые вещества и огнестрельное оружие! Это может причинить вред ни в чём не повинным людям. А оборотни большую часть своей жизни именно люди…

– В отличие от нас, – холодно завершила Сабрина. – Но есть некто, способный защитить тебя и меня от произвола Гончих. По крайней мере, имеющий достаточно власти для того, чтобы заставить их впредь играть по правилам. Ты знаешь, о ком я говорю…

Я знал. И меня это нисколько не радовало. Если принять точку зрения Храпа, то нам остаётся одно – убегать. Надеяться на чью-то безвозмездную помощь не приходится. Вампиры охотно объединяются лишь за торжественным ужином да на каких-нибудь балах и ассамблеях. Предполагать, что все они как один грудью встанут на защиту Сабрины, – наивно до икоты. Тем паче против хорошо организованной группы Гончих, по неизвестной мне причине жаждущих вогнать кол в сердце самой прекрасной из женщин-вамп! Поверьте, она стоит этих слов и, видимо, стоит того, чтобы за неё умереть.

– Дэн, какие у нас планы на вечер?

– Даже не знаю… Сегодня солнечный день, ты сможешь выйти на улицу не раньше девяти. Думаю, этой ночью нам не придётся отсиживаться на даче. Вернее, нам просто не позволят этого сделать…

– Я понимаю. – Она закинула руки мне на плечи и, не отводя глаз, тихо спросила: – Это всё из-за меня?

– Надеюсь, что нет. – Я постарался обнять её покрепче и сделать голос как можно безразличнее. – По идее, мы имеем дело с обычной Охотой на вампиров. Просто именно ты оказалась не в нужном месте, не в нужный час, и теперь трудно что-либо исправить.

– Уж если Гончие берут след, они не остановятся ни перед чем…

– Наверное, нам бы стоило поступать так же. Ты вся дрожишь?!

– Пустое, это нервы…

Мне так не казалось. Сабрину действительно била крупная дрожь, и я подумал, что немного подогретой крови ей сейчас совсем не повредит. Она молча выпила содержимое большой чашки, как ребёнок, держа её обеими руками и выдыхая после каждого глотка. В глазах какой-то болезненный оловянный холод, щёки – неестественно порозовевшие и дыхание тихое, как ночь на кладбище. Наверное, рана всё ещё даёт о себе знать, осина очень коварное дерево – осложнения могут остаться надолго. Но если бы всё дело было только в этом…

– Знаешь, я ведь тоже убивала людей. Раньше это случалось чаще, а сейчас нет острой необходимости. Мы, может быть, только последние тридцать-сорок лет научились жить, не отнимая у человека жизнь. Но я никогда не решала этических проблем – просто утоляла голод, а значит, была ничем не лучше остальных. Сейчас уже никто не верит в страшные сказки о вампирах, убивающих ради удовольствия. Помнишь Лолу-художницу, у неё ещё мастерская была рядом с роддомом?