Сергей, указав на столик с водой и фруктами, отошел, оставив за собой лишь тяжелую, давящую тишину.

Мне только и пришла мысль сразу поехать домой. Но я не хотел приводить ее такую в свой дом.

Солодову хотел, желал подарить ей все….

А этой твари хотелось лишь показать, где ее место. Их место.

Стянул с плеч пиджак — медленно, чувствуя на себе ее острый взгляд. Но прекрасно знал, что, как только повернусь спиной, Майя его укусит.

Плеснул себе воды и выпил, почти не шевелясь, обдумывая, с чего начать игру.

Я сам подошел к стене, увешанной разными БДСМ-атрибутами.

Нашел. Для начала. Простую собачью чеплашку.

Плеснул воду в миску, поставил возле кресла, в котором сам вальяжно развалился.

Но это было только внешнее спокойствие, пока внутри, сметая всю симпатию на своем пути, бушевал ураган. Она хотела стать шлюхой, я покажу, что такое унижение нижней на самом деле.

— Ползи сюда, — потребовал звенящим от напряжения голосом, чувствуя, как от осознания, кто передо мной в покорной позе, разбухает член и плавятся мозги. — Ползи сама, пока я не заставил!

Майя колебалась еще пару мгновений, словно борясь с собой, но сделала, как было велено, и остановилась прямо передо мной.

Когда она подползла на достаточное расстояние, я, уже дурея от близости столь желанного тела, взял поводок, дернул за него и заставил посмотреть в глаза.

Меня мучили противоречия. Кто она?! Кто она такая на самом деле?!

— Значит, ты шлюха? Это твоя основная работа?

Она хотела отвести взгляд, но я не дал, дернув за поводок повторно.

— Отвечай!

— Я буду такой, какой пожелает мой Господин.

Безумие приняло новые, катастрофические масштабы, ведь я так мечтал услышать что-нибудь другое. Мечтал о ком-нибудь другом. А эта… Тварь.

Рукой направил ее голову вниз, резко, грубо наклоняя, и прогремел прямо в ухо:

— Докажи! Лакай воду, как собачка у ног Хозяина.

21. Глава 20.

*** Майя ***

Мне здесь не нравится. Это место еще больше напоминает бордель. Даже больше, чем холл, где нас выставили на продажу.

Чего только стоит стена, увешанная приспособлениями для пыток. Только и осталось что задержать дыхание. Смотреть в пол, когда Давид Маркович идет туда и долго выбирает.

Страх стекает по спине, тело наливается тяжестью, уже готовое терпеть боль.

 Когда мужская рука уже потянулась к черному, лакированному стеку и даже его погладила, я застыла от страха, но она тут же сменила направление и взяла подвешенную на крючке миску.

Я прикрыла глаза. О, нет. Лучше уж боль, чем это унижение.

Лакать как собака в ногах у Хозяина.

Почему же мне казалось, что он не такой. Почему в больнице Давид Маркович выглядел почти нормальным. Без этого взбешенного лица и глаз, разве что не мечущих молнии.

— Ползи сюда, — шипит он, наливая в миску воды, и я замираю. Не могу двинуться с места. Надо идти, надо выполнять свою роль. Всего месяц, всего какой-то чертов месяц. — Ползи, я сказал, сюда!

Делать нечего, и я, собирая всю силу воли, ставлю руки на мягкий ворс ковра и передвигаю ими в сторону Хозяина, стараясь, как учили, сильнее прогнуться в спине. Теперь именно так я должна его называть. Хозяин. Потому что он купил меня и будет обращаться, как с тряпкой у своих ног.

Почти у самых ног, но взгляд поднять не успеваю.

Шею вдруг сдавливает ошейник, почти перекрывая воздух и мешая вскрикнуть, и я оказываюсь лицом к лицу со зверем. С затаившимся, притихшим зверем, готовым укусить в любой момент.

— Отвечай! — уже рявкает он, и я понимаю, что пропустила фразу. Как в театре на сцене прослушала.

— Я буду такой, какой вы пожелаете меня видеть, — заученная реплика, которую меня заставила выучить Таня, ничего не значит. Лишь уносит меня в позорные дали выше. Зато мне объяснили, что это выручалочка в любой ситуации.