Только когда Форд медленно сполз за мной вниз по крутой насыпи и, никуда не торопясь поехал следом, я поняла, что меня загнали в ловушку.

Я не могла развернуться, не могла остановиться, не могла свернуть — с двух сторон от дороги рос пусть жиденький, но всё же лес. Всё что мне оставалось — это ехать вперёд, по ухабам, по наполненным жидкой грязью лужам и молиться, чтобы там в конце этой дороги всё же был проезд.

И да, он был. Только ровно в тот момент, когда я сообразила, что белеющее в темноте здание нужно объехать слева, именно слева со мной и поравнялся чёртов Форд и отрезал путь.

Надеяться, что мне удастся протаранить покосившийся забор на машине с литровым двигателем, и продолжить путь по непаханной целине на крошечных колёсиках было глупо, но я всё же попыталась.

И под дружный смех, что раздался из остановившейся рядом машины бесславно ткнулась в забор.

— Остановка, крошка! Приехали! — заглянул в окно тот, которого я назвала Высокий. — Давай, давай, вылезай сама. Не заставляй меня упрашивать. Будет хуже, если мне придётся тебе помогать.

— Нет, — замотала я головой, стараясь не смотреть в его сторону. — Нет, нет, нет, нет!

Удар в стекло. Треск ломающегося стекла.  Щелчок замка.

В салон ворвался запах сырой земли, свежей травы, а потом табака и мужской туалетной воды.

— Шевелись, крошка! — подхватили меня сильные руки и немилосердно потащили наружу.

— Ярик, — беспомощно оглянулась я, на стоящего в стороне Блондина. — Ярик! Пожалуйста, не надо!

— Не скули, — подхватили меня другие сильные руки, скрутили с силой, когда я попробовала брыкаться. — И не дёргайся! Будешь послушной девочкой и ничего с тобой не случится. Слышишь? — схватив за волосы, подтянул меня к себе Третий. — Ничего плохого. Мы просто немного позабавимся и всё. Может, тебе даже понравится, — гоготнул он.

— Нет! Нет, пожалуйста! — выгибалась и дёргалась я как могла, когда они тащили меня вдвоём. Высокий и Третий. — Пожалуйста, не надо!

— Не надо кому? — усмехнулся кто-то из них. — Мне так точно надо. И чем сильнее ты брыкаешься, тем больше надо, — закончил он под дружный хохот.   

Какие-то коридоры, стены, потолки. Я вырывалась, озираясь по сторонам. Но сквозь спутанные волосы видела только смутные очертания, да чувствовала запах старой побелки и плесени.

Где мы? Что это за место? Что это за здание? Я что-то бессвязно выкрикивала, пока меня несли, но смысла в этих вопросах, как и в ответах не было никакого.

Какая мне разница где меня изнасилуют и убьют? Какая мне разница что здесь было раньше, если теперь это будет место моей боли?

 — Видишь, здесь даже уютно, — швырнули меня на грязный матрас. Но осмотреться я не успела.

Всё было слишком быстро и слишком одновременно, чтобы я могла сказать: сначала с меня сняли футболку, а потом брюки или наоборот. Сначала сорвали лифчик, а потом сдёрнули трусики или в обратной последовательности. Сначала меня накрыл ужас, а потом стыд или мне сперва стало невыносимо стыдно, что я даже не смогу прикрыться, ведь мои руки и ноги привязали распятьем к старой железной кровати, а потом я в ужасе заплакала.

— Вот только давай без соплей, — скривился Высокий и посмотрел на меня сверху оценивающе. — А ты ничего. Худая, но с сиськами. А соски как торчат! Сладенькая, — с силой провёл он большим пальцем по моим губам, сминая кожу, и сделав неприличный жест языком, довольно улыбнулся, отходя в сторону.

— Подожди! Как тебя зовут? — выкрикнула я, стараясь задрать голову, чтобы его увидеть.

— Что, уже хочешь меня? Никак, — отозвался он издалека.