– Это все на сто процентов правда, – засмеялась Илона. – У него только два условия: чтобы ты написала текст, он его отредактирует, если ему что-то не понравится, и чтобы вы все встретились осенью во время его поездки в Москву для того, чтобы понять, что может в итоге получиться.

– К осени надо написать классный-классный текст, чтобы он взял нас к себе на разогрев, – начал мечтать Алекс. – Наташ, что нам сделать, чтобы ты выдала самый лучший текст в своей жизни?

– Боюсь, если она выдаст самый лучший текст, то группу можно будет распускать. А теперь давайте, сыграйте пару песен – и будем думать над новым альбомом.

– Мы что, дети малые и без тебя сыграть не можем старый репертуар? – заныл Алекс. – Не будь как мамочка, Илона.

– Если кто-то из вас ошибется хоть один раз – выгоню из группы, – не слушая его, сказала она и села на мягкий диван.

Мы засуетились и начали настраивать аппаратуру до конца. Пока ребята путались в проводах, я убрала шлем на тумбочку и начала настраивать свой инструмент – голос.

Сначала вокальная распевка звуками, потом песней, которая вертелась в голове уже десять минут. Не совсем профессионально, но тратить много времени на разогрев связок я не была готова.

Мы сыграли две песни, и сделали это отлично, не допустив ни одной ошибки.

– У кого-нибудь есть идеи насчет новых песен? – спросила Илона.

Я помедлила с ответом, и меня опередила Элла.

– У Ники есть! Она мне утром говорила, что написала песню.

– Не песню, а наброски, – проворчала я. – Вы же знаете, что мне не нравится, когда текст не закончен.

– Зато нам будет от чего оттолкнуться, – возразила мне менеджер. – Покажи, что получилось.

Нехотя я достала из внутреннего кармана куртки сложенный лист, который успела туда засунуть в последний момент перед выходом из дома.

– Только не читай вслух, – попросила я, протягивая ей бумагу.

Все склонились над текстом, кроме меня и Макса. Макс просто не уместился в круг, а я не видела в этом смысла: я знала все наизусть и лихорадочно думала над тем, что можно добавить в текст.

– Как ты ее назвала? – поинтересовалась Илона, тщательно изучая текст песни.

– Пока никак, я его еще не дописала, это черновик, – буркнула я.

– И весьма хороший. Мне кажется, здесь подойдет как название строчка «Помоги мне умереть без боли».

Я недовольно посмотрела на всех.

– Посмотрим, я еще буду думать над концепцией песни, не всегда же мой лирический герой должен страдать.

– У тебя осталось девять или одиннадцать попыток, чтобы написать ему веселую жизнь, не переживай. Или придумай еще одного героя, – предложил Матвей.

– Хочешь, чтобы у меня началось растроение личности вместо раздвоения? – Я улыбнулась.

– Безумно хочу, не только же мне постоянно быть странным.

Игорь беспокоился: все ли в порядке с Наташей? Вчера она так и не появилась на занятиях. Оксана сказала, что она заболела, а Миша ничего толком не знал и рассеянно отмахнулся от него. Как любящий парень может не знать, что происходит с его девушкой?! Почему он не съездил навестить ее, проверить, как она? Эта беспечность раздражала Игоря.

Сама Наташа ответила ему на эсэмэс только поздно вечером, сославшись на то, что на телефоне был отключен звук, и предупредила, что завтра и в пятницу на занятиях ее тоже не будет. Он предложил что-нибудь привезти ей или приехать навестить и, получив отказ, пожелал выздоровления, и решил больше не беспокоить. Затем, вспомнив события двухдневной давности, разозлился: наверное, тот ее Артем сейчас ухаживает за ней, поэтому она не нуждается в его поддержке. Потом он отругал себя за такие мысли. С чего он решил, что о ней должны беспокоиться в первую очередь друзья, а не родители?