Незнакомец будто знал чуточку больше всех остальных об этой жизни, а я будто всё готова была рассказать о нём самом. Потому что чувствовала его боль, его одиночество… читала его превосходство. Время словно застыло, остановилось вокруг, а я, повинуясь его законам, замерла, не в силах сопротивляться, и только он умел им управлять. Только он один. Это был не просто взгляд глаза в глаза. Настоящий диалог! Целая жизнь, уместившаяся в несколько мгновений уединения!

Но нет ничего вечного, и эта призрачная, вероятно, придуманная мною жизнь, тоже подошла к концу. Яхты разминулись, а морок так и не прошёл. И вот я сделала не менее десяти шагов, пытаясь уловить то чувство лёгкости, полёта, забвения… а он даже не обернулся. Я отчаянно покачала головой: «Конечно, ведь он знал куда больше всех нас об этой жизни…»

Внутри затаилась гнетущая пустота. Тёмная яхта давно растворилась в тумане, а я никак не желала поверить в то, что всё закончилось. Что «всё» – объяснить была тоже не готова. Кое-что в этой жизни не поддаётся объяснению. Кое-что не удаётся уловить и понять, но есть шанс многое почувствовать. И я сейчас тоже что-то чувствовала. Правда, это что-то было давно забыто и происходило будто не со мной.

Вот в этом состоянии растерянности Женька меня и застал. Он морщил лоб от тяжести в голове и причмокивал губами, наивно рассчитывая тем самым избавиться от дыхания Змея Горыныча. На меня посмотрел без особой радости, впрочем, разумно предположить, что отнюдь не радость сдёрнула его с постели в предрассветный час.

Женька поёжился и встал рядом со мной, тяжело опираясь на леер.

– Выглядишь так, словно увидела привидение, – невзначай поделился он наблюдениями и заразительно зевнул.

Получилось невесело ухмыльнуться и на время оставить тяжкие думы. Я прижалась к Женькиному горячему плечу. Волна дрожи, словно протестуя против настолько яркого контраста температур, передёрнула всё моё тело разом.

– Примерно так я себя и чувствую, – вздохнула я и покаянно опустила голову.

– Что ты успела натворить? – полюбопытствовал Женька без должного интереса, но я сильно сомневаюсь, что без его уточняющего вопроса постеснялась бы вывалить свои переживания.

– Пришло время признаться, что я просто выросла из этой мечты…

Женька нахмурился, давая понять, что не в теме.

– Астафьев перестал быть для меня чем-то недосягаемым! – недовольная его безразличием, пояснила я. – Всё вышло совсем не так, как я себе это представляла…

– Стаф налажал в постели?! – мигом проснувшись, чрезмерно громко воскликнул Женька и, наплевав на головную боль, несдержанно рассмеялся. Виски он сжал ладонями на мгновение позже, но веселость никуда не ушла.

В попытке его остановить, я дёрнула друга за локоть.

– Эй, ты чего такая ледяная?! – отшатнулся он от этого касания.

Женька присмотрелся ко мне, вероятно, подозревая, что на палубе его встретила какая-нибудь хитрая русалка.

– Как вообще… давно здесь?

– Пришла, как только Астафьев уснул, – сообщила я, отметая и последние сомнения по поводу событий этой ночи. Женька недовольно вздохнул и поманил меня к себе, обнял.

– Сомневаюсь, что смогу отогреть тебя, так что предлагаю спуститься в каюту, – буркнул он и потянул меня за руку прежде чем я была готова согласиться.

Ноги передвигались неохотно, из чего я сделала вывод, что замёрзла куда сильнее, чем показалось изначально. В Женькиной каюте я безропотно подставила стопы под утеплённые носки и позволила укутать себя в ещё одно одеяло. Дрожь, протестуя против подобных мер, только усилилась и совсем скоро я уже вовсю стучала зубами. Женька втолкнул в мои непослушные трясущиеся ладони горячий чай и без смеха наблюдал за тем, как я пытаюсь влить его в себя микроглоточками.