– Ты, Вась, просто ледокол «Ленин»! – буркнула Ёка.

Все снова зависло, а мне уже надоело ходить и за всеми стирать кляксы, я тоже молчала. Ваське и Ёке, видимо, казалось, что я, причастная к их рухнувшим бракам, буду сейчас суетиться. А вот фиг! Я сидела и отвлеченно разглядывала в окно соседний дом.

– Деньги мне в принципе нужны, – изрек наконец Васька, – у меня сын родился.

– Да что ты? Да что ж ты молчал? – запричитала Ёка. – Когда?

– Два месяца уже.

– И ты молчал, сволочь!

– Поздравляю! Как назвали? – спросила я, наполняя рюмки.

– Николай, – степенно ответил Васька.

– Красивое имя, – пластмассовым голосом отметила Дин.

И тут Васька, не сильно богатый голосовыми модуляциями, вдруг приподнято-певуче и совершенно серьезно сказал:

– Императорское.

Я вздрогнула. Патриоты достали меня в Союзе художников. У них всегда были свои квоты, льготы и покровители в выставочной политике. После худсоветов они мне на ухо объясняли, что, придя к власти, либо расстреляют меня у Белого дома, либо, как агента «Макдоналдса» и «Гербалайфа», вышлют в Америку.

– Ну вот, – сказала я. – Кому сексуальный бес в ребро, кому патриотический.

– Ты что-то имеешь против? – насупился Васька.

– Имею.

– Давайте выпьем за малыша, – вставила Дин.

– Это да, – подняла Ёка стакан, – чтоб нашим деткам жилось легче, чем нам.

Выпили и замолчали.

– Ну, вы похожи на Димку, ужас. Прямо как переодетый Димка лет десять тому назад. Знал бы, что у него такая сестричка, подождал бы жениться, – сказал Васька помягче, чем все предыдущее.

– Да он и сам не знал, – откликнулась Дин, явно подлизываясь.

– И как же вы нашли друг друга?

– Мир тесен, слой тонок… Эмиграция не такая обширная. У нас же одна фамилия, общие знакомые… Все, как в остросюжетном фильме…

– Так не бывает, – отрезал Васька.

– Конечно, не бывает, но что же теперь делать? – в извиняющейся манере ответила Дин.

– Ты хочешь сказать, что готов сесть за стол со своей сучкой и моим подонком? – деловито спросила Ёка.

Все опять обвалилось в паузу, и я снова решила никого из нее не вытаскивать, в конце концов, сами большие. Эта моя идиотская привычка предупредить, предостеречь, подстелить соломки, сделать за других самой, а потом получить «спасибо, тебя никто не просил», здорово мне надоела. А ведь действительно, не просили, а на тонкой струне «еще не прошу, но уже пользуюсь» за мой счет сыграны судьбы.

– Дело прошлое. Даже интересно, – задумчиво произнес Васька.

– Серчишко-то не екнет? – поддела Ёка.

– А кто его знает? – ответил Васька в манере «не твое собачье дело».

– Значит, Василий, вы готовы? – встрепенулась Дин.

– Димка-то не женился? – вдруг спросил Васька.

– Нет. Не женился, увлекся духовным опытом, стал кришнаитом, – почтительно-заученно ответила Дин.

– Тьфу, русский человек и стал кришнаитом! Напрасно. Очень вы на Димку похожи, – сообщил Васька многозначительно.

– Ну если Васька согласен, то мне сам Бог велел, я тоже согласна! – выкрикнула Ёка радостно.

– Значит, нет проблем, – выдохнула Дин. – Когда?

– Завтра вечером. Я приглашаю всех на ужин. И лучше не в ресторане, а в этой квартире, – пропела Дин.

– Только без меня, – сказала я.

– А ты-то что? Ты ж их главная сводня! – удивилась Ёка.

– Делите деньги сами, я отказываюсь от своей доли, – сказала я.

– Не, ну я не поняла, на чем вы расплевались, Тихоня всю жизнь кричал: «Ирка мне как сестра»! – наезжала Ёка.

– Нет, уж ты скажи почему? Мы тут все не чужие, – добавил Васька. Дин тактично молчала и грызла шоколад.

– Да вы и так все понимаете… Ну Пупсик меня держала на чувстве вины, вот она такая маленькая, слабенькая, ранимая, зашуганная родителями, ну а когда у нее появился новый муж, заработки, просто не справилась с успешностью. Это же отдельное образование – быть успешным и ссучиться, а ее с детства за дерьмо держали. Да и фирма эта ее блевотная, – промямлила я.