Он записал вопрос на бумажке и сделал решение.

– Это понятно тебе?

По правде сказать, мне совсем ничего не было понятно, но я до смерти уже хотел спать и поэтому сказал:

– Понятно.

– Ну вот, наконец-то! – обрадовался папа. – Думать надо как следует, тогда всё будет понятно.

Он решил на бумажке второй вопрос:

– Понятно?

– Понятно, – говорю я.

– Ты скажи, если непонятно, я ещё объясню.

– Нет, понятно, понятно.

Наконец он сделал последний вопрос. Я списал задачу начисто в тетрадку и спрятал в сумку.

– Кончил дело – гуляй смело, – сказала Лика.

– Ладно, я с тобой завтра поговорю! – проворчал я и пошёл спать.

За лето нашу школу отремонтировали. Стены в классах заново побелили, и были они такие чистенькие, свежие, без единого пятнышка, просто любо посмотреть. Всё было как новенькое. Приятно всё-таки заниматься в таком классе! И светлей кажется, и привольней, и даже, как бы это сказать, на душе веселей.

И вот на следующий день, когда я пришёл в класс, то увидел, что на стене рядом с доской нарисован углём морячок. Он был в полосатой тельняшке, брюки клёш развевались по ветру, на голове – бескозырка, во рту – трубка, и дым из неё кольцами поднимался кверху, как из пароходной трубы. У морячка был такой залихватский вид, что на него нельзя было без смеха смотреть.

– Это Игорь Грачёв нарисовал, – сообщил мне Вася Ерохин. – Только, чур, не выдавать!

– Зачем же мне выдавать? – говорю я.

Ребята сидели за партами, любовались морячком, посмеивались и отпускали разные шуточки:

– Морячок с нами будет учиться! Вот здорово!

Перед самым звонком прибежал в класс Шишкин.

– Видел морячка? – говорю я и показываю на стену.

Он взглянул на него.

– Это Игорь Грачёв нарисовал, – сказал я. – Только не выдавать.

– Ну ладно, сам знаю! Ты по русскому упражнение сделал?

– Конечно, сделал, – ответил я. – Что же я, с несделанными уроками буду в класс приходить?

– А я, понимаешь, не сделал. Не сумел, понимаешь. Дай списать.

– Когда же ты будешь списывать? – говорю я. – Скоро урок начнётся.

– Ничего. Я во время урока спишу.

Я дал ему тетрадку по русскому языку, и он начал списывать.

– Послушай, – говорит он. – А зачем ты в слове «светлячок» приставку одной чертой подчеркнул? Корень одной чертой надо подчёркивать.

– Много ты понимаешь! – говорю я. – Это и есть корень!

– Что ты! «Свет» – корень? Разве корень бывает впереди слова? Где тогда, по-твоему, приставка?

– А приставки нет в этом слове.

– Разве так бывает, чтобы приставки не было?

– Конечно, бывает.

– То-то я ломал вчера голову: приставка есть, корень есть, а окончания не получается.

– Эх ты! – говорю я. – Мы ведь это ещё в третьем классе проходили.

– Да я уж не помню. Значит, у тебя тут всё правильно? Я так и спишу.

Я хотел рассказать ему, что такое корень, приставка и окончание, но тут прозвенел звонок и в класс вошла Ольга Николаевна. Она сразу увидела на стене морячка, и лицо у неё сделалось строгое.

– Это что ещё за художества? – спросила она и обвела весь класс взглядом. – Кто это нарисовал на стене?

Все ребята молчали.

– Тот, кто испортил стену, должен встать и признаться, – сказала Ольга Николаевна.

Все сидели молча. Никто не вставал и не признавался. Брови у Ольги Николаевны нахмурились.

– Разве вы не знаете, что класс надо в чистоте держать? Что будет, если каждый станет рисовать на стенах? Самим ведь неприятно в грязи сидеть. Или вам, может, приятно?

– Нет, нет! – раздалось несколько нерешительных голосов.

– Кто же это сделал?

Все молчали.

– Глеб Скамейкин, ты староста класса и должен знать, кто это сделал.