– А что с Тиной? Ее личная жизнь… – осторожно спросила Лиза, понимая, что провоцирует девочку на то, чтобы та, в сущности, опустилась до сплетни.

– А… У Тины? Думаю, у таких с личной жизнью все всегда в порядке. До определенного момента…

– До какого?

– До серьезного, конечно, – пожала плечами девочка. – С такими, как Тина, гуляют, а на таких, как Мила, женятся. Хотя та же самая Лариса, к примеру, мачеха Тины. Вот ведь вышла же замуж. Правда, муж – так себе…

Лиза поймала себя на том, что разговаривает с Олей Николаевой, как со взрослым человеком. Во всяком случае, воспринимает ее именно так.

– Вы слышали когда-нибудь, чтобы Тина как-то дурно отзывалась о Миле?

– Никогда. Это вам любой скажет.

– Хорошо. Вы, я думаю, знаете о существовании предсмертной записки Милы. Что первое пришло вам в голову после того, как вы услышали об этом?

– Что физичка ни при чем. Да, она поставила Миле двойку. Но двойки получил почти весь класс. Там было какое-то нереально трудное задание. Думаю, Елена Александровна просто поставила эксперимент, устроив эту самостоятельную работу. Я тоже, кстати, получила двойку. И Тина, и многие другие… Но никто, скажу вам, особо не расстроился. Тем более что до конца года еще далеко, и эта двойка ну никак не отразилась бы на общей картине успеваемости.

– А Тамара? В каких отношениях она была с Милой? Или Мила с Тамарой?

– Они были соседками. И прекрасно ладили. Не дружили, нет… Хотя Тамара куда больше сгодилась бы на роль ее подруги. Конечно, у нее неполная семья, но очень хорошая мать. Жаль, конечно, что у нее жизнь личная не устроена. Но в целом этот факт ни на что не влиял.

– Оля, вас послушать, так в вашем классе очень хороший климат, и вы практически обходитесь без конфликтов. Однако сериал «Школа»…

– В «Школе» – все правда, – с готовностью выпалила Оля. – Но бывают разные классы, так подбираются… Да и люди тоже разные. Думаю, это зависит все-таки в большей степени от того, в какой семье кто воспитывается. Наш класс на самом деле какой-то спокойный.

– Задам такой вопрос: как вы думаете, Оля, кто мог бы желать смерти Миле? Или Тамаре?

– Понятия не имею. Думаю, произошло какое-то чудовищное недоразумение. У нас все так в классе думают. Вы будете опрашивать сейчас всех – вам никто другого не скажет.

Оля оказалась права. Практически все одноклассники погибших девочек (в том числе и Тина, которую Лиза пока что решила не выделять) говорили одно и то же. Либо, думала Лиза, они сговорились молчать и не рассказывать правду, либо в этом классе на самом деле никаких видимых драм не было.

Девочки, однако, оказались намного разговорчивее ребят.

Что же касалось отношения класса к Елене Александровне, то и здесь чувствовалось единодушие – все как будто уважали физичку, высказывались о ней, как о чуть ли не самой любимой учительнице. Тем более непонятна эта предсмертная записка…

У Лизы промелькнула мысль и вовсе невероятная: а что, если у Лены Семеновой в школе была своего рода соперница, тоже учительница, которая завидовала ей? Может, как-нибудь на педсовете директор поставила Лену в пример этой сопернице. Чем не повод разозлить амбициозную коллегу, да к тому же еще старательную, трудолюбивую?

Был разговор и с директором школы в типично строгом костюме, немолодой, с усталым лицом. Та сказала только, что в школе говорят о самоубийствах. Почему о самоубийствах? Потому что так всем спокойнее? Или наоборот – неспокойнее, ведь теперь надо искать причины. И все как один удивляются выбранной мишени.

Сказать, что беседы с одноклассниками ничего не дали, значит, слукавить. Конечно, дали. Прежде всего ощущение, что все о чем-то умалчивают.