– Торпа – странное место, – подтвердила Сашка, ей было приятно и лестно наблюдать его симпатию. – Но все-таки не город-миллионник. Здесь люди могут встретиться на улице – просто гуляя, просто случайно…

– Вы же не думаете, что я вас… выслеживал? – у него вытянулось лицо, он по-настоящему испугался.

Сашка засмеялась. Уже очень давно она не смеялась вот так, от неопознанной радости, и смех подействовал как лекарство. Гибель Александры Самохиной, угрозы Физрука, предстоящее объяснение с однокурсниками перестали быть важными, отступили, съежились, освободили, и сделалось светло и легко.

Они не касались друг друга. Даже пальцем или рукавом. Даже на крутых улочках. Между ними всегда был воздух, расстояние в несколько ладоней, только тени переплетались на блестящем булыжнике. Только шлейфы запахов сливались в осеннем воздухе.

– Над этими крышами хорошо летать, – сказала Сашка, любуясь закатом с высокой террасы над городом.

– Да, на глиссаде, – отозвался он со знанием дела. – Когда низкое солнце и малая облачность. Очень красиво.

И Сашка опять засмеялась.

Уже стемнело, когда они приземлились за столик на открытой террасе кафе в самом центре. Под полосатым навесом горели свечи и цвели розы, как если бы дело происходило не в захолустной Торпе, а в Париже в его лучшие годы. У Сашки гудели ноги и шумело в ушах, будто после восхождения на высоченную гору.

Официантка появилась из-за стойки, расплылась в улыбке при виде Ярослава и тут же уставилась на Сашку, будто не понимая, как молодой красивый пилот может ужинать в компании бледной девушки в потертой куртке. Поджав губы, выложила на стол меню в черной сатиновой обложке.

Ярослав, легко склонившись к Сашке, развернул меню, одно на двоих, и они замерли, почти касаясь головами, как дети над книгой волшебных сказок. Сашка не могла разобрать ни строчки – она читала запах его одеколона, кожи и волос, а заодно читала ближайшее будущее: если она сейчас привалится к нему плечом, он обнимет ее, будто они сто лет знакомы. Если она его поцелует прямо здесь, за столиком, у всех на виду…

Сашка задрожала. Ничего подобного она раньше не испытывала: с Костей было по-другому. С Егором было совершенно иначе.

Задержав дыхание, она накрыла ладонью его руку с длинными пальцами. Потянулась к нему, и он потянулся навстречу…

«Кого вы будете убивать, если я стану плохо учиться?» – спросила она недавно у Фарита Коженникова, и тот ответил: «А ты осмелела…»

– Что случилось? – выражение его глаз моментально изменилось.

Сашка убрала руку. Отодвинулась, глядя теперь уже с ужасом.

– Саша?! – он ничего не понимал. И она не могла объяснить ему.

– Ярослав, – Сашка встала, преодолевая спазм в горле. – Прости меня, пожалуйста. Я не могу с тобой больше видеться. И мы не должны быть вместе. Прости.

Официантка наблюдала с насмешливым удовлетворением.

Наступала совсем осенняя ночь, прохладная и сырая. Липы на улице Сакко и Ванцетти за прошедшие годы стали больше, но и дряхлее, их листья рано начинали желтеть.

– Нет, Фарит, – на бегу Сашка глотала слезы. – Хорошая попытка… но нет. Мне плевать на его судьбу. Это чужой человек, еще утром я понятия о нем не имела…

Окна общежития освещались одно за другим – «корабль-призрак» оживал. Сашка вошла в холл, ощетинившись, заранее готовая дать отпор ненужным вопросам и даже косым взглядам, но в холле по-прежнему было пусто. В отдалении играла музыка – еле слышно.

Спотыкаясь на ступеньках, Сашка поднялась на третий этаж. Не сразу попала карточкой в прорезь электронного замка. Щелкнула выключателем. В электрическом свете комната показалась даже уютной, сюда можно пригласить другого человека, мужчину, и будет тепло и хорошо, как дома, спокойно, естественно…