– У нас держат, – фыркнула Лейсан. – Я так-то с Татарстана. И в нашей деревне собак было море. А тут – не знаю. Я думала, собаки есть в любой деревне. Меня от этой тишины уже потряхивает.

Алекс угрюмо кивнул.

– У меня такое чувство, подруга, что тут не только собак…

Он остановился, неторопливо огляделся во все стороны.

– Тут и людей нет. Пора уже какой-нибудь любопытной бабке выйти к нам, спросить: кто такие, зачем пожаловали… А? Тебе так не кажется?

Белов покосился на свою спутницу.

– Надо в домах глянуть… Есть там кто живой или нет.

– А, может, уйдём? – Лейсан втянула голову в плечи. – Тошно от этого места. Как будто по помойке гуляем. Мне кажется, тут всё какое-то мёртвое. Давай вернёмся на базу и доложим в Крепость. Пусть отправят нам группу поддержки. Толпой не так страшно.

– Но мы же по-прежнему ничего не знаем, – пожал плечами Белов. – Давай так – ты тут постоишь, а я зайду во двор.

– Ты совсем дурак? – темные брови девчонки гневно сдвинулись. – Думаешь, я такая трусливая? Тебя одного брошу? Ага, сейчас! Придурок! Пошли вместе!

– Лейсан, так просто больше шансов улизнуть, – развёл руками Алекс. – Хотя бы у одного из нас.

– Или вместе. Или никто.

– Ну, тогда – никто, – хмыкнул он в ответ. – Вдвоём подставляться нельзя. Пошли! До конца улицы дойдём и свалим отсюда. Ты права, слишком всё странно, чтобы нарываться на неприятности.

Чем дальше шли, тем сильнее было желание припустить бегом. К концу дороги, не сговариваясь, прибавили шаг. Ещё два двора, и дорога нырнёт направо, уводя к морю.

– Эй, эй! Ребята!

Алекс вздрогнул и остановился. По пустому огороду, уже припорошенному снегом, но местами чернеющему голыми пятнами земли, к ним бежала, спотыкаясь, женщина.

– Помогите, милые!

Белов переглянулся с Лейсан тревожно.

– Помогите, милые! Не бросайте!

Женщина добежала до забора, распахнула калитку, остановилась, вцепившись в опорный столб. Растрёпанная, встревоженная, бледная, одетая в какой-то аляповатый махровый халат и кислотно-жёлтый пуховик.

– Ой, хорошо, что увидала, – с трудом переводя дыхание, запричитала незнакомка. – Помогите! Пойдёмте в дом! Скорее! Скорее!

Тётка развернулась и бодро кинулась обратно.

– Эй, мать! – крикнул Алекс вдогонку. – Что стряслось-то?

Женщина обернулась на мгновение, взмахнула руками непонятно.

– Сам увидишь! Некогда рассказывать! Скорее, милые, скорее!

Белов решительно шагнул к калитке. Но тут в плечо вцепилась Лейсан.

Едва заметно повела головой, зашипела почти беззвучно:

– Не ходи с ней!

– Надо, – отрезал Лёха. – Прикрой! В дом не входи!

Она снова испуганно замотала головой.

Но Алекс уже выскользнул из её пальцев, направляясь следом за перепуганной хозяйкой.

***

– Сюда! – долетел из сеней приглушённый зов хозяйки, уже скрывшейся в доме.

Алекс, поднявшийся на пару ступеней, неожиданно оглянулся, вернулся обратно и выдернул колун, воткнутый в большую чурку неподалёку от входа. Прикрыв топор полой куртки, Лёха быстро поднялся на высокое крыльцо, прислушался, прежде чем войти.

И вдруг заходить передумал. С высоты крыльца его взгляд упал на странные следы, отпечатавшиеся на ещё толком не промёрзшей земле. Отпечатков было множество. Похожи на куриные лапки. Три узких тонких пальца впереди, и один короткий, для опоры, сзади. Только вот, какого же размера должна быть такая наседка? Это уже целый страус.

Лёха ухватился за перила свободной рукой и сиганул с крыльца раньше, чем уловил тихий шорох в тёмном зеве дверного проёма. Одновременно с этим завизжала пронзительно Лейсан.

Первая тварь кинулась с крыльца, можно сказать, прямо ему на голову. Но Леха уже был готов и встретил её топором. Тушка с чавкающим хрустом развалилась пополам, забрызгав Белова густой серо-зелёной слизью.