― Я ее нашла! — объявляет Селеста, как будто меня никто не видит.

Гортензия с готовностью спрыгивает со скамеечки.

— Добрый день, леди Вивьен, — мило улыбается брюнетка. ― С чего начнем? Свадебный наряд или бальный?

Я невольно улыбаюсь в ответ. После криков Селесты почему-то создалось впечатление, что эта мадам Жельбен едва ли не с кулаками бросится на меня с упреками и кулаками за то, что посмела ее задержать. А она вон какая приветливая.

― Добрый день. Давайте с бального. Свадебное вряд ли понадобится, — решаю.

Модистка изумленно поднимает бровь, но никак не комментирует. Кивает одной из помощниц, и та мухой бросается к одному из манекенов.

И я с ужасом наблюдаю, как она принимается стаскивать с него что-то едкого ярко-розового цвета. Не того, благородного, который был на Селесте в день, когда я потеряла сознание. А такого ослепительного, поросячьего, что моя кожа из-за него обязательно приобретет оттенок клубничного мороженого.

― О нет! — не сдерживаюсь и стону вслух.

И именно в этот момент в комнату залетает разгоряченная маман.

6. Глава 6

― Ты невероятно безответственное дитя, Вивьен! ― с порога начинает стыдить. — Все с ног сбились, ища тебя. Столько человек оторвали от работы и собственных дел. Снова пытаешься к себе внимание привлечь?

Щеки вспыхивают. Становится стыдно. Неужели у маман нет и капельки такта, чтобы не обсуждать при посторонних такие личные вопросы. Немного за себя стыдно, но больше за леди Роуз. Со стороны это выглядит ужасно. Возможно, если бы я действительно была Вив, этого бы не заметила, винила бы себя во всем. Но присутствие в чужом теле позволяет взглянуть на ситуацию со стороны. И оценить объективно.

Даже Гортензия краснеет. Селеста отворачивается к окну.

― В комнате не пробовали посмотреть? ― говорю точно то же, что и сестре.

Леди Роуз явно не ожидает такого дерзкого ответа. На мгновение умолкает, открывает рот и не может подобрать слова.

― А если бы меня предупредили, то я и сама смогла бы подойти в нужное время. Но ведь никто из вас не сказал, что мы ожидаем мадам Жельбен! Так как я должна была догадаться? Мне нужно было сидеть все эти дни в собственной спальне, как собачонке, и бояться выйти за порог?

― Да куда ты можешь пойти! Мы не подумали, что с воспалением легких тебе в голову придет слоняться по дому, — возмущается маман.

— Вот видите, вы не подумали, но виновата почему-то я... — смотрю с холодным выражением лица. У меня есть с кого копировать подобную невозмутимость.

Маман только глазами хлопает. Не знает, что сказать.

Молчание затягивается. И, в конце концов, мадам Жельбен предлагает:

— Может, перейдем к платью?

За скандал перед ней невыносимо стыдно. Благо, что у модистки хватает такта сделать вид, что ничего не слышала. Впрочем, уверена, свидетелем подобных сцен, а, может, и похуже, она бывала неоднократно. Отчего-то аристократы наивно полагали, что слуги их не слышат, не болтают, и вообще являются чем-то сродни мебели.

Одна из помощниц протягивает розовое платье, и мадам Жельбен и маман принимаются меня в него втискивать.

― Вы без корсета? ― первая удивленная фраза, которую я слышу от модистки.

— Да, врач запретил, — пыхчу, просовывая голову в воротник. — Пока не поправлюсь полностью.

— Что ж, это не проблема, — бормочет модистка, стягивая вниз тесный лиф. — Вы, вижу, слегка похудели, поэтому распускать придется немного, шнуровка все подкорректирует.

Рядом недовольно пыхтит леди Роуз. Но замечаний больше не делает.

— Вырез слишком откровенный, — подтягиваю край платья.

Гораздо откровеннее тех, к которым я привыкла. Даже на Земле я бы вряд ли надела футболку или майку с таким. Кажется, он еще немного и спадет, обнажив все до пупка.