Удерживая готовое хлынуть, как прорвавшаяся плотина, облегчение, остужая мысленным приказом непонятные эмоции, Артем ответил:

– Ему можно, он участковый, почти член семьи, – и осторожненько так, как на минном поле сапер, уточнил: – А во сколько он приходил?

Он вдруг осознал, прочухал, что волнуется, даже разозлился и одернул себя: «Ты чего, Беркутов? Что за эмоции? Остынь!»

– Это важно? – спросила Тина.

– Да!

– Так. Я попробую сообразить… – Она задумалась, вспоминая. – Я как раз закончила готовить и сверяла время.

«Ну давай, девочка, не подведи меня!» – просил про себя Артем, внимательно наблюдая за выражением ее лица.

– Около часа дня. Нет, в час, точно! Мы поговорили минут сорок, и он ушел. А что случилось-то?

– Ничего страшного, – радостно ответил Артем Константинович Беркутов, поражаясь самому себе. – Давайте! С удовольствием поужинаю, раз вы предлагаете! Только, не обижайтесь, я позвоню, поговорю с вашим участковым.

– Да, пожалуйста, если это так важно.

Тина принялась хозяйничать – разогревать еду, накрывать на стол, – а он тем временем достал записную книжку, нашел телефон местного отделения милиции, взял свой мобильный, позвонил, представился и спросил участкового. Разговаривая с Тарасом Петровичем, он все время незаметно наблюдал за Тиной и думал: с чего это он так реагирует? Откуда эмоции? Он был профессионал и никогда не позволял себе во время работы чувств. Конечно, они возникали всегда, но он умел загонять их очень далеко, чтобы не мешали трезвой оценке ситуации, и выпускал только после окончания дела, разрешая себе симпатии, антипатии, жалость и злость.

– Спасибо, Тарас Петрович, – закончил он разговор.

Щи оказались очень-очень вкусными, ничего подобного он не пробовал в своей жизни. И этот штрих он добавил к ее портрету.

– Это просто фантастика! – похвалил Беркутов со всей возможной искренностью.

– Спасибо! Приятного аппетита. Давайте я попробую ответить на ваши вопросы.

– Давайте, – не прерывая процесса вкушения, согласился Артем.

– Вы спросили: почему мы расстались?

– Да.

– Причина самая простая: оказалось, что мы чужие люди, а я долго себе в этом не признавалась. Я отпуск взяла, чтобы разобраться, и уже две недели пытаюсь все по местам расставить в голове. Попробую вам коротко сформулировать.

– Можно и пространно.

Она кивнула, скупо улыбнувшись.

– Мы никогда не были близкими и родными людьми. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Надеюсь, но поясните, пожалуйста, как вы понимаете.

– Не было родства душ, что ли… Да и любви настоящей никогда не было. Сначала он строил свой бизнес, и все было посвящено этому. Это нормально, мужчина делает, строит что-то, женщина его поддерживает, как может. И не до копаний в чувствах нам было, вкалывали оба, уставали так, что была одна мечта – выспаться. Потом, когда он уже встал на ноги, как-то все вошло в привычную колею: у него своя работа, у меня своя. Но в последнее время мне стало тяжело рядом с ним. Я все чаще смотрела на него и удивлялась: совершенно чужой мне человек, почему же мы живем вместе? Интересы разные, восприятие жизни разное, даже юмор разный.

Тина замолчала, обдумывая, как объяснить правильно то, что она поняла, передумав и анализируя за эти последние две недели про их с Лешкой жизнь.

– Что, вот так подумали и решили расстаться? – спросил Артем с сомнением.

– Да нет, мне был предоставлен веский повод.

– Какой же?

– Банальный. Я случайно приехала днем домой и застала его в постели с моей подругой.

– Да уж, действительно банальный.

Он опросил всех на работе ее мужа. Там ее очень хорошо знали и ценили, она, оказывается, много сделала для их фирмы. Особые дифирамбы ей пели два полноправных партнера ее мужа. И никто словом не обмолвился и не намекнул об этом «эпизоде»! Значит, не знали или знали и старательно скрывали.