В связи с этим нет нужды извиняться за то, что эта книга, по сути, представляет собой серию отдельных путешествий в “воображаемое время”. Она может напомнить научно-фантастический роман, в котором читателю предлагается сквозь несколько кротовых нор заглянуть в восемь параллельных вселенных. Однако предположения, на которых построена каждая из глав, не просто продукт фантазии и вымысла. Мир не управляется ни божеством, ни разумом, ни классовой борьбой, ни каким-либо другим детерминистическим “законом”. Наверняка мы можем сказать лишь то, что беспорядок в нем будет усиливаться по принципу стремящейся к максимуму энтропии. Историкам, изучающим его прошлое, следует все подвергать сомнению, поскольку артефакты, которые они считают свидетельствами, часто дошли до нас только по воле случая и поскольку, признавая артефакт историческим свидетельством, историк незамедлительно искажает его значимость. События, которые они пытаются восстановить на основании этих источников, изначально были “стохастическими” – иными словами, видимо хаотичными, – поскольку поведение материального мира определяется не только линейными, но и нелинейными уравнениями. Факт наличия человеческого сознания (которое невозможно описать уравнениями) только усиливает общее ощущение хаоса. В этих обстоятельствах нет смысла искать универсальные законы истории. В лучшем случае историки могут делать осторожные предположения о каузальности, ссылаясь на правдоподобные гипотетические альтернативы, смоделированные на основании оценки их вероятности. Наконец, выводы о вероятности альтернативных сценариев можно делать только на базе дошедших до наших дней рассуждений современников о будущем. Эти принципы можно считать манифестом новой “хаостории” – хаотического подхода к истории. Однако во многих отношениях они просто озвучивают то, чем многие историки занимались годами, уединившись в своих мыслях.

И последний вопрос: если бы эта книга не увидела свет, можно ли считать, что рано или поздно появилась бы подобная (возможно, более удачная) книга? Очень хочется сказать – и не только из скромности, – что так считать можно. В последние десятилетия представления о каузальности в науках изменились так сильно, что вполне логично предположить, что рано или поздно историки подхватили бы общий тренд. Более того, можно сказать, что, если бы нынешнее поколение историков уделяло бы математике, физике и даже палеонтологии столько же внимания, как социологии, антропологии и теории литературы, такая книга могла бы появиться и десять лет назад. Однако история развивается не так, как наука. Возможно, Кун прав насчет судорожного характера научных революций – тенденции устаревших “парадигм” сохранять господство некоторое время после их развенчания[195]. Но в конце концов парадигма сдвигается – и не в последнюю очередь за счет современной концентрации ресурсов на исследовании вопросов, которые кажутся важными. (Даже если вопрос оказывается неважным, рано или поздно это становится очевидно, как только снижается его отдача.) Исторические парадигмы меняются более беспорядочным образом. Вместо периодических “сдвигов” вперед современная историческая наука характеризуется заторможенным “ревизионизмом”, при котором ученики в основном занимаются подтверждением интерпретаций предыдущего поколения, лишь изредка (рискуя при этом собственной карьерой) подвергая сомнению их положения. Если порой возникает ощущение, что истории присущ циклический характер, существование которого на мировом уровне эта книга отрицает, то это лишь отражает свойственные профессии ограничения. Модные тенденции вроде “возрождения нарратива” прекрасно иллюстрируют склонность историка искать методологические новинки в прошлом, а не в будущем. По этой причине кажется разумным закончить на решительно вероятностной ноте. В этой книге нет ничего неизбежного. Точнее даже сказать, что точно такая книга не появилась бы, если бы не серия встреч историков-единомышленников, которой вполне могло бы и не случиться, и это приводит нас обратно к исконно хаотической природе повседневной жизни, описанной в самом начале этого введения. Считать ли реальный исход лучшим из множества нереализовавшихся, но правдоподобных альтернативных вариантов для каждого из описанных далее гипотетических сценариев – решать читателю.