— Нет, — замотала головой, начав снимать с себя блузку. — Никаких остановок! Никаких сомнений.

На смену легким поглаживаниям пришло ускорение. Длинные пальцы умело скользили по промежности, заставляя постанывать от нетерпения.

Не успела опомниться, как уже красовалась перед Гончаровым полностью раздетой.

Без лишнего стеснения сняла с него спортивки, обнаружив под ними стоящий колом член и с затаенным дыханием провела по нему рукой. Наконец-то она узнает, какового это, чувствовать его внутри.

— Ты ведь в курсе, что будет больно? — предупредил Лёшка, судорожно сглотнув.

— Мне пофиг, — переступила через валявшиеся на полу трусики и шагнула в распростертые для неё одной объятия. Сердце без устали качало воспламенившуюся кровь, в ушах набатом пульсировал пульс, ничего не видела и не слышала кроме голубых глаз и рваного, успокаивающего у виска шепота.

Лёшка неторопливо уложил Вику на диван и начал с самого элементарного – ласки. Она должна принять его с минимальной болью, поэтому не скупился на нежности, вылизывая укромное местечко буквально до трясучки.

Сжимал жадными руками полноту грудей, вырисовывал вокруг затвердевших сосков только ему одному известные иероглифы и одновременно тёрся членом по влажным складочкам. Не будь Вика девственницей, сразу бы трахнул, без прелюдий, но для Лёшки было важным обоюдное наслаждение. Хотелось уменьшить грядущую боль, максимально расслабив напряженные мышцы. А то, что за показной бравадой скрывался искусно спрятанный страх он почувствовал сразу, как только пульсирующая до боли головка нырнула в жаркую щелку.

— Прекратить? — вышел, всматриваясь в расширившиеся зрачки.

— Не-а, — притянула к себе обратно. — Только давай одним махом, хорошо?

Лёшка кивнул, опираясь рукой над её головой, снова потерся головкой, дразня тугое лоно, а затем, не предупреждая, ворвался одним резким толчком до самого упора.

Вика вскрикнула, приподнявшись, и прижалась к его губам, пытаясь заглушить гортанный стон.

Замерли, прислушиваясь к ощущениям. Гончарову было не впервой иметь дело с девственницами, но у каждой сей процесс происходил по-разному. Конечно, лучше сразу, без изматывающей на первых порах медлительности. Ему-то всё равно, а вот созерцать болезненную гримасу на лице любимой – «удовольствие» ещё то.

Дождавшись, пока Вика снова расслабиться, возобновил толчки, но уже размеренно, считывая с затуманенных глаз малейший признак боли.

Но её, боли, больше не было. На смену ей пришла долгожданная волна наслаждения, затопившая с ног до головы и позволяющая ощущать кайф от ускорившихся со временем движений.

Оказалось не так уж и больно. Зря только накручивала себя. Скользя ладонями по мускулистой спине, начала тихо постанывать, закрыв от нахлынувшего удовольствия глаза.

3. Глава 2

— Маш, ты можешь хотя бы пять минут постоять спокойно?!

Сероглазая девочка повернулась к матери, прекратив носиться по вымощенной перед военкоматом площадке, и послушно подошла к родительнице.

— Мне холодно, — передернула плечиками, прижимаясь к матери и в который раз окинула взглядом разношерстную толпу, среди которой больше всех выделялись призывники.

Лёшка и себе поежился, прогоняя с рук колкие мурашки. Как бы и лето уже скоро, а по утрам всё равно ещё было по-весеннему свежо. Да и старая толстовка грела относительно, скорее создавая видимость тепла, нежели его присутствие.

Возле ног ютилась спортивная сумка, доверху набитая домашней выпечкой. Как не злился, отнекиваясь, мама всё-таки напарила харчей, попросив «не выпендриваться», а принять с благодарностью потраченное у плиты время.