После смерти Николя-Александра владения Сегюров достались разным наследникам, и Шато Латур становится самостоятельным поместьем. Производство вина продолжилось и не прекращалось. А в 1842 году многочисленные наследники Сегюров объединились в «Гражданское Товарищество Шато Латур». До 1962 г. в его состав входили исключительно представители этого рода, но потом большая часть из них продали свои доли британским финансовым группам.

В 1993 году французский бизнесмен Франсуа Пино выкупил у англичан Шато Латур. Он серьезно реорганизовал поместье и при этом вернулся к старому, создавшему ему славу стилю Латура: вино вновь стало более массивным, концентрированным, мощным, требующим более длительной выдержки.

В поместье производят непревзойденное первое вино – «Гран Вин де Шато Латур» (Grand Vin de Château Latour). Его подают к блюдам из красного мяса, птицы и дичи, а также благородным голубым сырам.

Второе вино «Ле Фор де Латур» (Les Forts de Latour) – одно из лучших среди вторых вин во всем регионе Бордо. Подается к блюдам из дикой птицы, к каре ягненка, окороку косули с маринованными овощами.

Шато Лафит. Оно впервые упоминается в 1234 году, когда аббат Гомбо де Лафит из монастыря Вертей, расположенного на севере местечка Пойяк, упомянул его в своих описаниях окрестностей. Слово «лафит» (lafite) гасконского происхождения и переводится как «склон холма». В начале XVII века поместье купил герцог Сегюр, который решил обновить лозы и заново начать производство вина. «Принц виноградной лозы» маркиз Николя-Александр де Сегюр укрепил престиж своих вин в Версале и за рубежом, так что вино хозяйства Шато Лафит стало называться «Вино Короля».

Маркиза де Помпадур угощала гостей именно этим вином на своих вечерних приемах. И следующая фаворитка Людовика XV, графиня дю Барри, считала обязательным для себя пить только «Вино Короля».

У маркиза Николя-Александра де Сегюра не было сыновей, так что после его смерти владения были разделены поровну между его четырьмя дочерьми и их мужьями. Де Сегюры не смогли сохранить своих владения, оно меняло хозяев, а в 1868 году его купил барон Эдмон де Ротшильд, глава французской ветви семьи Ротшильдов.

Конец XIX и первая половина XX столетий были сложными для хозяйства, однако оно сумело сохранить свою репутацию и не уронить качество вина. Сейчас там производится два красных вина с собственных виноградников: первое вино «Шато Лафит Ротшильд» (Château Lafite-Rothschild) и второе вино «Каррюад де Лафит» (Carruades de Lafite).

«Шато Лафит» рекомендуется подавать к блюдам из красного мяса, птицы и дичи, а также к копченостям и благородным голубым сырам. «Каррюад де Лафит» подают к изысканным блюдам из мяса и дичи.

Название вина «лафит» достаточно известно в русском языке, потому что в последней трети XIX века Ротшильды предоставили заем царскому правительству и одним из условий обязали Россию ввозить их вино в достаточно больших количествах. Таким образом слово «лафит» через прессу и через трактиры и магазины стало известно в самых широких народных кругах и в конце концов превратилось в синоним всякого заграничного дорогого вина. Как и другие красные вина, лафит подавался в подогретом виде к главному мясному блюду.

От названия «лафит» происходят наименования «лафитная рюмка», то есть рюмка с удлиненным туловом цилиндрической или слабоконической формы емкостью 125–150 мл, применяемая для столовых вин, «лафитный стакан» или «лафитник» – стаканчик такой же вместимости.

Шато Мутон. В переводе с французского «мутон» значит «баран». Замок был построен давным-давно, но ничем особенным не отличался от других поместий этого края. Тут тоже были виноградники и делали вино для местного потребления. Однако к середине XIX века поместье пребывало в запустении, замок был полуразрушен, виноградник практически уничтожен грибком. И вот в 1853 году эти земли покупает английский барон Натаниэль Ротшильд. Он восстановил и здание, и производство вина, однако когда в 1855 году провели классификацию вин Бордо, в число их производителей попали 18 хозяйств Пойяка, однако замка Мутон среди них не оказалось. Барон был так расстроен этим, что уехал в Лондон, а поместье еще 70 лет пребывало в неизвестности.