Вернувшихся с книгами племянников озадачила их сортировкой. Роланд не понял, что от него требуется, поэтому я попросила прочитать название книг и оглавление. Всю художественную литературу забраковала, оставив только записки какого-то путешественника: надо ориентироваться в географии этого мира. А вот пара практичных книг меня заинтересовала.

— Алоис, а ты умеешь читать? — поинтересовалась я, делая очередной стежок. Он переглянулся с братом и неуверенно ответил:

— Очень медленно.

— Прочитай тогда название этой книги. — Я наугад выбрала одну книгу из стопки с художественной литературой.

Алоис нахмурился и начал медленно читать по слогам. «Записки частного детектива». Причем букву «ч» он забыл и уточнил у брата. Задумавшись о том, что необходимо заниматься и образованием детей, я чуть не пропустила важную информацию.

— Тетя Кати, вы же сами со мной последние два месяца занимались, — осторожно произнес Алоис, и все вопросительно посмотрели на меня.

«Штирлиц никогда не был так близко к провалу».

Я нервно улыбнулась и озвучила почти правду:

— У меня после болезни память ещё не до конца восстановилась, последние события, как в тумане. — И потерла висок, который пронзила привычная боль. Действительно, в конце зимы Эрмин отказался от услуг частных учителей, и Кати вызвалась заниматься с племянниками. Роланд часто сбегал с занятий, а вот Матис приходил на уроки чтения. Сначала прятался за мебелью, но, когда Кати, заметив его, не прогнала, перестал. На последних занятиях даже робко уточнял неясные моменты. Теперь понятно, почему Матис так переглянулся с Роландом, когда я спросила, умеет ли он читать. — Но постепенно воспоминания возвращаются, так что просто немного потерпите мои странные вопросы.

Я взлохматила светлые кудряшки Алоиса и огляделась. Мое признание всех немного успокоило. Вита же вернулась к вязанию, щурясь при неверном свете свечей.

— Алоис, Роланд, сходите за старыми светильниками, попробую зарядить хотя бы один, — закончила я совсем тихо. — И заодно карту прихватите, которую я утром принесла.

— А мне что делать? — негромко спросил Хаган.

— Няня, что нам надо на утро? — призвала я на подмогу Тору. — Дров принести? Воды?

Няня тут же взяла Хагана в оборот, а я забрала у Виты митенку и, присев рядом, начала демонстративно медленно обвязывать край. Вторым краем уже девчонка занималась, пока я пришивала к шапке вырезанный лоскут для макушки.

— Кати, а что с варенным с сахаром молоком делать? — спросила Тора.

— Это сгущёнка, её нужно разлить по баночкам из-под кофе, — с улыбкой ответила я, оглядывая шапку. Осталось придумать, из чего сделать подклад.

По итогу, из двух крынок молока (объем у посуды примерно литр) получилось четыре баночки по триста граммов. Этого мало, с учетом того, что одна баночка пойдет на пробу. Никто же не знает, что это за сласть. Завтра должны ещё четыре крынки подъехать, но одна уйдет на наши текущие нужды. Итого — девять баночек. Можно будет объехать три кондитерские в городе и оставить им по три порции за символическую сумму. Себестоимость продуктов на одну баночку выходит около половины серебряного. В городе крынка молока стоит сорок-сорок пять медяшек, килограмм сахара — пятьдесят медных монет. А вот сколько стоит такая баночка, Тора не смогла сказать. Отыскав в шкафчике банку на литр, уточнила её стоимость. Приблизительно (так как давно не покупали, а пользовались тем, что есть) она стоит тридцать медяшек. Но у банки из-под кофе ещё и крышка есть с креплениями. Заложим пятьдесят монет на тару. Всего выходит один серебряный за эту сласть. Завтра по себестоимости пробную партию отдам, а дальше можно по три-пять продавать, только останется вопрос с тарой. Надо его в городе будет решить, в идеале найти оптового поставщика тары, так как и сыр я планировала поставлять в таких же баночках.