Офицеры за службу наделялись землей, в зависимости от ранга офицера. На каждую роту, для размещения усадеб гусар, а также под посевы, сенокос и выпасы, выделялся общий участок земли.

Два эскадрона из полков Депрерадовича и Шевича, под командованием секунд-майора Георгия Депрерадовича, принимали участие в семилетней войне против Пруссии, участвовали во взятии Кенигсберга и Берлина. Некоторое время отрядом из драгун и славяносербских гусар командовал бригадир А.В.Суворов.

В 1764 году, по причине малочисленности, полки Депрерадовича и Шевича были объединены в один, получивший наименование Бахмутский гусарский полк. Состоял полк из шестнадцати рот, размещенных по берегам Северского Донца и Лугани. Райки Депрерадовича к этому времени уже не было в живых, а Иван Шевич вышел в отставку. Командиром полка был назначен полковник, к этому времени, Георгий Депрерадович.

Именно в этот полк и следуют наши герои.

Наскоро позавтракав и тепло попрощавшись со Степаном Тимофеевичем, мы выехали из Лисьей балки часов в восемь утра. По словам Степана Тимофеевича, от Лисьей балки до Серебрянки, где дислоцировался штаб полка, была прямая дорога, а расстояние, как я и прикидывал ранее, составляло чуть больше двенадцати верст (27 километров). К обеду должны доехать.

Земли Славяносербии начинались недалеко от Лисьей балки и здесь уже дороги должны патрулировать конные разъезды полка.

Сделав небольшой привал часа через три пути, напоили лошадей, перекусили хлебом и молоком и во второй половине дня, наконец, доехали до Серебрянки. Патрулей по дороге, по счастью, не встретили.

Внешним видом Серебрянка ничем от Лисьей балки не отличалась – церковь, домики, собаки, зелень, все как под копирку, только купол церкви без позолоты.

Серебрянкой назывался и шанец (полевое укрепление), на котором несла службу первая рота полка и село, основанное поселенцами, в котором гусары, вместе с семьями, и проживали.

На въезде в село, находился пост из двух пеших гусар, прятавшихся от жары в тени большого дуба. Кивера и доломаны, густого синего цвета были сняты, солдаты сидели на бревне в штанах и нательных рубахах.

Не дожидаясь, пока они начнут задавать тупые вопросы, я взял инициативу на себя, – Я барон фон Штоффельн, следую к полковнику Депрерадовичу. Сопроводи меня, гусар.

– Следуйте за мной, Ваше благородие. – чернявый гусар вытянулся, потом схватил кивер и доломан, и одеваясь на ходу, пошел в сторону церкви.

Говорил он по-русски чисто и, в отличии от того же Степана Тимофеевича, грамотно, и судя по возрасту, возможно даже родился здесь, но чувствовались в его говоре, еле уловимые, сербские нотки.

Село было небольшое, дворов на пятьдесят, если считать, что это пятьдесят гусар и это вся первая рота, в полку большие проблемы с комплектованием личным составом. Тем лучше для нас, проблем с поступлением на службу не будет.

Подъезжая к дому полковника, я опять немного разволновался, все-таки сейчас должен состояться, ключевой для нашей жизни в этом мире, разговор.

Хорошо, что я уже немного освоился в своей новой личине и задания, словно в компьютерной игре, усложнялись по мере их прохождения – пацан, Степан Тимофеевич, полковник Депрерадович.

Дом у командира полка был двухэтажный, богатый, настоящая усадьба, украшенный псевдоколоннами и резными наличниками, огороженный невысоким палисадником. У калитки стоял часовой в будке, экипированный как положено.

При виде нас, часовой встрепенулся, поправил саблю, и хотел видимо задать вопрос, но мой провожатый пошел по моим стопам и опередил его словами, – Барон фон Штоффельн к господину полковнику.