Вот и здесь появился какой-то фанатик, приносящий в жертву девушек, вырезая им органы. У Скоблева было столько всяких мыслей на эту тему, что уцепиться за какую-то одну не получалось.

В ушах зашумело, а виски стало ломить. Снова начались головные боли. Он часто их испытывал, когда перерабатывал и долго не спал. К примеру, как сейчас. Сколько уже без сна? Трое-четверо суток? Еще бы голова не болела! Как он вообще на ногах держится и может думать?

Сидя с закрытыми глазами, Рома почувствовал, будто на него кто-то смотрит. Поднял веки и осмотрелся. Никого, но чужой взгляд точно был.

Это началось после смерти жены. Иногда у него создавалось такое впечатление, словно дух Марины ходит за ним по пятам. Бывало, он просыпался от того, что кто-то его гладит по голове или по плечу. И тогда вскакивал в холодном поту.

Вот и сейчас происходило что-то подобное. В квартире стояла идеальная тишина, разбиваемая лишь его тяжелым дыханием, и не горел свет. Только там, где сейчас находился Скоблев, пространство освещал яркий экран ноутбука.

Тряхнув головой, мужчина снова потянулся, чтобы допить остатки виски, но стакан словно ожил, дернулся, упал на старый потрепанный деревянный паркет и разбился.

– Какого…

Рома подпрыгнул на диване, вставая на ноги и как можно дальше отходя от стола и разбитого стакана, будто тот был ядовитой змеей, готовой вот-вот броситься.

– Что за черт?

Кажется, он точно тронулся умом. Стаканы ведь не живут своей жизнью и не летают, правда? Тогда как этот съехал со стола?

Скоблев зарылся пальцами в отросшие волосы, цепляя их у корней, и потянул вверх.

– Все, хватит пить. А то так и до психушки недалеко, – проговорил он, выходя из комнаты и по-прежнему не включая свет.

Зайдя в ванную, ополоснул холодной водой лицо. По дороге обратно прихватил веник и совок, которые нашлись в углу прихожей. Сгреб осколки разбитого стакана и, убрав в холодильник виски, лег спать.

Чужого присутствия больше не ощущалось. Скорее всего, дали о себе знать обычная переработка и усталость. Но вот съехавший на пол стакан никак не выходил из головы. Рома предполагал, что, возможно, он сам задел ногой столик. Никакой магии – просто резкое движение.

Мужчина уже начал проваливаться в сон, когда ожил мобильный, показывая неизвестный номер.

– Алло, – раздраженным, хриплым голосом проговорил следователь, отвечая на звонок.

– Роман Русланович, это Морозов. У нас труп.

На слово «труп» Скоблев среагировал, как бык на красную тряпку. Сон тут же пропал, как и раздражение.

– Куда ехать?

– За вами сейчас пэпсы приедут и отвезут на место преступления.

Не прощаясь, Рома сбросил вызов и вскочил с кровати. Натянул черные джинсы, футболку с ветровкой, обулся и, не дожидаясь, когда ему сообщат, что за ним приехали, выскочил на улицу.

Выйдя из машины недалеко от места преступления, Скоблев поежился от прохладного дуновения ветра. Осмотревшись, нашел взглядом поляну, освещенную яркими прожекторами. Там уже были Морозов и Наталья Юрьевна. При виде этой хрупкой женщины, занимающейся отнюдь не женской работой, Роме стало интересно, а есть ли у нее семья? И если да, то не расстраиваются ли они, когда их мать сутками напролет зависает в морге с трупами?

Быстро отбросив эту мысль, он подошел к телу девушки.

– Роман Русланович, доброй ночи, – поприветствовал Леня столичного коллегу.

Скоблев только молча кивнул и присел над трупом, светя фонариком своего телефона и быстро проходя глазами по телу.

– Личность установили?

– Да. Это не составило труда. Я знал ее. Вероника училась на один класс младше меня и жила в соседнем доме.