– Что?

– Марсианский корабль. – Шнайдер затушил сигарету. – Целехонький.

– Брехня.

– Нет, в самом деле.

Я снова вздохнул:

– Предлагаешь мне поверить, что вы откопали целый космический корабль – нет, пардон, целый звездолет, – и о нем никто не узнал? Никто не увидел. Никто не обнаружил, что он там лежит. И как же вы его спрятали, баббл-тент над ним натянули?

Шнайдер облизнул губы и усмехнулся. Неожиданно он снова начал упиваться собой.

– Я не говорил, что мы его откопали, я сказал, мы обнаружили. Ковач, он размером со сраный астероид, и находится на окраине системы Санкции на парковочной орбите. А откопали мы портал, который к нему ведет. Швартовочную систему.

– Портал? – произнося это слово, я почувствовал, как по моей спине поползли еле ощутимые мурашки. – Ты имеешь в виду гиперпространственный передатчик? Ты уверен, что вы правильно разобрали техноглифы?

– Ковач, это портал, – сказал Шнайдер тоном, каким разговаривают с маленькими детьми. – Мы его открыли. И видели, куда он ведет. Похоже на дешевый спецэффект из эксперии. По картине звездного неба понятно, что корабль находится где-то в этой системе. Все, что нам оставалось сделать, – это войти внутрь.

– Внутрь корабля?

Против собственной воли я был заинтригован. В Корпусе чрезвычайных посланников учат лгать: лгать под детектором лжи, лгать в условиях жесточайшего стресса, лгать при любых обстоятельствах – и делать это со стопроцентной искренностью. Посланники умеют лгать лучше кого угодно в Протекторате, в естественном ли состоянии или в аугментированном, и, глядя сейчас на Шнайдера, я видел, что он говорит правду. Что бы там с ним на самом деле ни произошло, он твердо верил своим словам.

– Нет, – покачал головой он. – Не внутрь корабля. Портал ведет в точку, расположенную километрах в двух от корпуса. Ходит по достаточно близкой орбите с периодом четыре с половиной часа. Нужен скафандр.

– Или шаттл, – я кивнул в сторону его татуировки. – У тебя что был за корабль?

Он сморщился:

– Дерьмовый суборбитальный «Мовай». Размером с долбаный дом. В портал он не пролез.

– Что? – у меня неожиданно вырвался смешок, отозвавшийся болью в груди. – Не пролез?

– Смейся-смейся, – угрюмо буркнул Шнайдер. – Если бы не эта небольшая логистическая загвоздка, я бы в этой сучьей войне не завяз. Щеголял бы в сделанной на заказ оболочке в Латимер-сити. Клоны в холодильнике, цифровое хранение, гребаное, блин, бессмертие… Полный набор.

– И что, ни у кого не нашлось скафандра?

– С какой бы стати? – Шнайдер развел руками. – Полет суборбитальный. Никто не собирался выбираться за пределы орбиты. На самом деле никто и не мог выбраться за пределы орбиты, минуя межпланетные порты в Лэндфолле. Все найденное на раскопках должна была освидетельствовать Экспортно-карантинная служба. А эта идея тоже ни у кого восторга не вызвала. Пункт об экспроприации помнишь?

– Угу. Любые находки, которые могут быть расценены как представляющие особенную важность для интересов Протектората. Вариант с «соответствующей компенсацией» тебя не манил? Или ты не считал, что она будет соответствовать?

– Да ну брось ты, Ковач. Какова должна быть компенсация, чтобы соответствовать такой находке?

Я пожал плечами:

– Зависит от множества факторов. В частном секторе в основном от того, к кому надумаешь обратиться. С большой вероятностью можно получить пулю в стек.

Шнайдер натянуто усмехнулся:

– Полагаешь, нам не удалось бы продать его корпорациям?

– Полагаю, сделка вышла бы вам боком. А остались бы вы при этом в живых или нет, зависит от того, с кем иметь дело.