Я вернулся к клипу с девочкой на заднем сиденье и включил его. Особа худощавого телосложения двигалась, как змея, виляя всем, чем можно, и открывала рот под наложенный поверх видеоряда обработанный вокал. Противное существо с разноцветными зубами и татуировками на лице что-то бормотало себе под нос, кривляясь изо всех сил. Голос ее звучал неестественно, будто она нашептала что-то на студии, а потом все это дело наложили на изображение, добавив громкости. Быстрая смена кадра точно вызовет эпилепсию у здорового человека. Чтоб понять посыл ее песни – хотя это даже песней назвать сложно, скорее разговор под ритм, – я перемотал на начало и попытался вслушаться в бормотание этой неведомой дистрофичной пакости.

Из первого куплета я понял, что у нее много одежды, но мало парней, и ей хочется побольше внимания от противоположного пола. Далее следовал припев:

Артистка повторила припев несколько раз и перешла к не менее гениальному куплету о том, в каких ресторанах она питалась. И опять же сделав акцент на то, что у нее мало парней. Далее я бы мог вновь насладиться припевом, если бы не выключил в ужасе это мракобесие. У этого видео, загруженного вчера, было семь миллионов просмотров. Семь миллионов умственно отсталых людей в нашей стране точно есть. Но скорее всего меньше, ведь многие смотрели клип по несколько раз. Чую, за недельку этот шлак наберет еще миллионов семь. Когда я обратил внимание на имя исполнительницы, у меня отвисла челюсть. Боря Гузова. Боря! Ее зовут Боря Гузова! Это уже перебор на сегодня. На секунду я подвис, переваривая увиденное, но вскоре мозг продолжил мыслительную деятельность.

Вбрасывают молодежи тупое кривляние, а те и рады. Едят все, что дают, без разбору. Такие песни однозначно искажают у подростков понятие о настоящем творчестве. По мне, так создание подобного контента приравнивается к преступлению против морали. Преступлению против умов будущих поколений! Все эти бездарности только отупляют людей. Я и до этого видел подобную ересь в интернете, но сегодня меня прямо обуяла ярость из-за всей этой пошлости. Наверно, во всем были виноваты семь миллионов просмотров, ведь мне казалось, что подобное смотрят не так активно. А еще я заметил у всех этих «музыкантов» характерные черты – зачитывать, а не петь (петь сложно), максимально искажать свою внешность татуировками, эпатажной одеждой и невообразимыми прическами (ведь если внутри пусто, то надо привлекать внимание внешностью), отсутствие музыки, вместо музыки они используют легкий однотипный бит с тремя нотами (играть музыку сложно, этому тоже надо учиться). Бедные подростки, сколько же подобного дерьма я уже повидал.

Девятилетний Федя сидел на полу их дома в деревне. Сквозь щели между гнилыми половыми досками можно было разглядеть землю. Подбитый после утренней драки правый глаз ныл и так заплыл, что Федька практически ничего им не видел. Самодельные костыли валялись возле него. Мальчик пытался зарифмовать строчку «У луны две стороны». Он чиркал в тетрадке карандашом – что-то записывал и тут же зачеркивал.

– У луны две стороны, – тихо произнес он, – это разные миры. Нет. У луны две стороны, на одной растут цветы, на другой… Что на другой? На другой есть города, скрыты из виду всегда. Нет. Надо, чтоб на одной было пусто, а на другой цветы и города. У луны две стороны, это разные миры. На одной лишь пустота. На другой растут цветы, есть моря и города. Отлично! То, что надо!