– Не думаю, – сказал Саша. – Так, знак внимания.

Потом был новый знак внимания от Ивана Карловича: миленькая кожаная ключница «Лоншам». Потом, под Новый год, галстук фирмы «Ланвен». Примерно раз в два-три месяца Иван Карлович баловал Сашу каким-нибудь элегантным подарком.

Алина начала беспокоиться. Саша был очень красивый и изысканный. Она боялась, что его соблазняет пожилой гомосексуалист.

Она даже устроила Саше скандал. Он пришел домой в половине второго и сказал, что у него был деловой ужин с коллегами, поэтому пришлось выключить мобильник.

– Иван Карлович тоже был? – сощурилась Алина.

– Да, разумеется.

– Еще раз услышу про этого педика, из дома выгоню! – закричала Алина.

– Что ты, что ты, – всплеснул руками Саша. – Иван Карлович женат!

– Что ему от тебя надо?

– Ну, не знаю, – вздохнул Саша. – Может быть, отеческие чувства. У него нет детей. Но вообще он уникальный специалист, мне полезно с ним общаться. Не сердись, родная. И не думай всякую ерунду.

Однажды Алина позвонила Сашиной сотруднице, они с ней вместе учились. Саша как раз был в командировке в Германии. Алина пригласила ее завтра кофе попить. Та отказалась: у них в отделе умер один человек, Шульц Иван Карлович, и ей поручили отвезти венок на панихиду.

– Поедем вместе, – сказала Алина.

Панихида была в больничном морге. Всё было скромно и торопливо. Алина поглядела на небогатый гроб, на полтора десятка бедно одетых родственников и всё поняла. Она горько заплакала и положила в гроб восемь алых роз. Все посмотрели на нее, а она подошла к вдове и выразила соболезнования.

В конце недели Саша вернулся из командировки. Алина помогала ему разбирать чемодан. Там была коробка с майсенской фарфоровой статуэткой.

– Ого! – сказала Алина.

– Это Ивану Карловичу, – сказал Саша.

– Иван Карлович умер, – сказала Алина. – Звонили с работы.

– Боже, – сказал Саша. Помолчал и добавил, – Тогда я, пожалуй, сделаю так. Передам этот подарок его вдове. Это будет правильно.

– Конечно, правильно, – сказала Алина. – Завтра как раз девять дней. Я была на похоронах и познакомилась с его семьей. Поедем вместе.

Я знал двух несчастных женщин.

Одна из них убежала (в прямом смысле!) из огромной квартиры в центре города, оставив ее мужу. При том, что квартира была ее наследством. Убежала в никуда (поначалу к подруге), взяв с собой сумку с бельем. Оставив книги, мебель, посуду, памятные вещицы – всё, нажитое ее родителями и дедами. В квартиру она ни разу не вернулась. Кажется, она добровольно оттуда выписалась при разводе. Или ее выписал бывший муж как утратившую право на жилплощадь (времена были советские). Привел свидетелей, что она там три года не появлялась. Она и вправду там не появлялась.

– Почему? – спросил я.

– Я хотела только одного – убежать! – сказала она. – Бежать, бежать, прочь от этого страшного, подлого, грязного человека.

Она не хотела начинать никаких судебных дел. На все советы и увещевания она отвечала: «Я не хочу больше его видеть! Соприкасаться! Вспоминать!»

До конца жизни она маялась в коммуналках.

Вторая после тяжелого развода связалась с мужчиной добрым и верным, но сильно пьющим и совсем бестолковым. Сначала так жили, потом оформили брак. Она опустилась, сама стала попивать. Из красивой и вполне устроенной женщины превратилась в потрепанную тетку, пахнущую перегаром.

– Почему? – спрашивал я. – Что ты с собой сделала?

– Мне было так одиноко! – говорила она. – Мне хотелось только одного: к кому-нибудь прислониться.

Так и доживает.