Ах, эта стройка! Разве я еще об этом не говорила? Разумеется, мой муж-миллионер не мог удержаться и не прикупить участок земли на заповедной территории. Где такие же миллионеры чувствуют себя вольготно. Земля там баснословно дорогая, но муж, который вкладывает деньги только с перспективой вернуть потраченную сумму с лихвой, сказал, что это выгодное капиталовложение.

Недвижимость «в зоне заповедника» он начал возводить с размахом. Судя по тратам. Отныне я постоянно слышала жалобы на дороговизну стройматериалов. Мне этого не показывали, хотя Лиана была на стройке постоянной гостьей. И Ахмурина тоже. Я об этом догадывалась. Разумеется, она консультант моего мужа по всем юридическим вопросам. Что касается Лианы, то ей просто-напросто нечем заняться. А Галя Зайкина, как всегда, не у дел. Но я не обижаюсь. Мне эта стройка до фонаря. Я не принадлежу к кругу людей, которые выживают только в условиях заповедника. Если в переполненном вагоне метро мне отдавят ногу, я, уж конечно, не буду делать из этого трагедию.

Денег мне дали, и я поняла, что это отступное. Уж очень он был щедр. Я не сомневалась, что при разводе адвокат перепишет каждую тряпку, купленную на эти деньги. Все это будет занесено в реестр. На что имеет право Галя Зайкина? Я задумалась. Квартира, которую мы с доплатой поменяли на ту, в которой сейчас живем, изначально принадлежала моему мужу. Участок, где идет стройка, записан на него. Машина на фирму. Квартира покойной свекрови на Лиану. Вот и выходит, Галя Зайкина, что ты дура. Как не было у тебя ничего, так и нет. А что на этот счет говорит закон?

В законах была сильна Ахмурина, но никак не я. Я поняла, что судиться с ними не смогу. В лучшем случае меня выпихнут в однокомнатную квартирку на окраине мачехи-столицы, а в худшем я вернусь на маленькую родину, к маме под бочок. Выигрышный лотерейный билет оказался пустышкой. А в чем моя вина? Только лишь в том, что я хороший человек? Добрая, отзывчивая женщина, покорная жена, сумасшедшая мать. И такая меня взяла обида! Я решила бороться. Не за имущество, а за мужа. За сына. Я захотела их вернуть. Деньги у меня были, встал вопрос: что на них купить? Одежда, которую я носила до сих пор, успеха у моего супруга не имела. Значит, надо менять стиль. А что ему нравится? Ему нравится Ахмурина. Значит, надо одеваться так же, как она. Вот тут мне и пригодились фотографии соперницы. Я придирчиво их изучила и…

Впрочем, это отдельная история…

– Садитесь, Пенкин.

– Спасибо, начальник.

– Обращайтесь ко мне «Василий Иванович».

– Как Чапаев? Ух ты!

– Хватит, Пенкин.

– Не понял?

– Под дурачка, говорю, хватит косить.

В серо-голубых глазах обида. Пенкин присаживается на стул и вздыхает:

– Воля ваша. Иванович, значит. Тезки. Я тоже. Иванович.

– Ну-с, Анатолий Иванович, как говорится, приступим. Вот заключение терапевта. Результат медицинского осмотра. Ознакомьтесь.

Семенов, придвинув документ к Пенкину, следит за его реакцией. Тот секунд десять смотрит в бумагу, потом пожимает плечами:

– Ни хрена не понимаю. Чепуха какая-то. Ну и почерки у этих врачей!

– Не понимаете? Ладно. Я вам разъясню.

– Валяйте.

Пенкин вальяжно разваливается на стуле, закинув ногу на ногу. У него вид деревенского простачка: рот приоткрыт, взгляд пустой. «Ну, этот номер у тебя не пройдет!» – думает Семенов и втайне усмехается.

– Вот вы, Анатолий Иванович, говорите, что курите и пьете.

– Так, начальник… Василий Иванович то есть. Бросил. Вот ведь какая штука! Курить в камере бросил. Потянуло на здоровый образ жизни. Бывает ведь, а?