– Говори тихо, – сказал Сигурд. – Буду следить. Шум, зверье… Надо поймать ночью. Днем нужна будет жратва.

– Ты прав, Сигурд, – шепнула Руна, прижимаясь крепче. – Слушай дальше.

Она продолжала рассказ. В голове у Сигурда рисовались города, похожие на скалы, возникали пришельцы, смахивающие лицами на албов, и злобные железяки-терракотеры. Вскоре Сигурду надоело слушать. Не умея уложить в голове так много нового, он переключился на звуки леса.

– Говорят, технологии терракотеров имеют общие корни с нашими, – где-то далеко бормотала Руна. – Албам не раз удавалось заправиться от их источников. Но та цивилизация, которую они создают, слишком отстала. Она уступает в технологическом развитии не только их собственной, но и нашей. Это шаг назад, в прошлое. Один мудрый алб, его звали Велимир, считал, что подобная стилизация имеет скорей игровой характер, чем…

Тут Сигурд одним движением стряхнул Руну со спины, не заботясь о том, куда и как она приземлится. В один миг он превратился в хищника. Заяц, притаившийся в кустах и спугнутый разговором Руны, выдал себя нечаянным шорохом и через несколько секунд Сигурд в немыслимом прыжке накрыл его.

Вернувшись к Руне, он нашел ее перепуганной.

– Я думала, ты меня бросил, – сказала она.

Сигурд показал зайца. В темноте она его не увидела.

– Скоро Черта, – пробурчал он. – Что ты там про ошейник болтала? Можешь его снять совсем?

– Иди сюда, – позвала она. – Присядь.

Он опустился на колени.

– Свяжись с ним, – попросила Руна.

– Чего?

– Ты должен визуализировать ключ. Помнишь тот день, когда тебе его меняли?

– День посвящения. Не знаю. Это Мерло делал. Мне стукнуло шестнадцать.

– Помнишь, что он тебе говорил?

Сигурд заскрежетал зубами и сдавил заячью тушку.

– Он сказал, нельзя за Черту. Сволочь…

– Не сердись, Сиг… Я о другом. Перед тем, как защелкнуть замок, он попросил тебя кое о чем подумать, верно?

Сигурд насупился. Он хорошо помнил тот день. Это был его третий – пожизненный – ошейник. Первый, самый маленький, на него нахлобучили в шесть лет; второй, побольше, – в двенадцать.

«Ярость – твоя сила, – говорил старый Мерло, положив руку ему на плечо. – Контролируй ее, и ты станешь неплохим охотником». «Верно, Мерло! Он будет лучшим охотником», – подтвердил стоявший рядом дядя Огин. Сигурду дали кувшин какого-то настоя. Он его опустошил. А в следующую минуту его схватили за руки двое – Гатт и Флай. Мерло накинул ошейник и, приблизив лицо, заорал: «Твой страх! Думай о том, чего боишься!» – И выхватил нож.

Сигурд вскипел. Войдя в скачок, он напряг мышцы и изо всех сил дернулся. В эту секунду ошейник захлопнулся сам собой, Мерло успел отскочить, Флай полетел на землю, а Гатт едва удержался на ногах.

«Готово!» – крикнул Мерло, и Сигурда отпустили.

– Глупость, – проворчал Сигурд. – Он велел о страхе думать.

– И?.. – Руна отогнула на своем ремне какую-то пластину, затем просунула руки под крышку Сигурда, взялась за ошейник.

– К чхарю, – сказал он. – Дерьмо это. Не знаю.

– Чего не знаешь?

– Как бояться.

– Хм… Может, ты боялся кого-то потерять? – осторожно предположила она.

– Что за дела? – Допрос его злил. Он не любил, когда лезут в душу. Терпеть не мог. – Эй, чего ты хочешь, албианка? Сними его!

– Успокойся, Сиг. Ты должен вспомнить, о чем думал, когда надевали ошейник. Пойми: это и есть ключ.

– Дерьмо! – Он зажмурился, напрягал память, пока не удалось оживить лицо Флая, но Гатта он никак припомнить не мог: Гатт погиб два с половиной года назад. Вспомнились только его раскосые зеленые глаза. – Не хочу думать… Пускай чхарь пожрет!