Пленочная Крыша уже потемнела окончательно, когда Эрик вступил в проходную. С подчеркнутой учтивостью он приветствовал постовых – в ответ те ухмыльнулись вполне беззлобно, что насторожило. Конечно, ночные стражники куда пожиже Дворцовых, однако те и другие звались имперцами и одинаково не жаловали Стражей. Но не станут же они пакостить в открытую?

Озадаченный, Эрик вышел наружу, уже по другую сторону Стены, и невольно поежился – тут оказалось заметно прохладней. Дальше начинался город Низких, а значит, заканчивался порядок. Вместо каменных массивов, разделенных радиальными и кольцевыми проспектами, тут теснились тысячи разнокалиберных строений, образуя вокруг Верхнего Города громадный лабиринт.

Впрочем, Эрик уже ориентировался в нем свободно. Привычным маршрутом он проследовал вдоль темных домов, ежеминутно поворачивая, проскакивая улочки и дворы, нередко погруженные в абсолютную тьму – и тогда Эрику приходилось пробираться по памяти, если не ощупью.

Наконец он шагнул в знакомый и тоже черный проход, за которым уже начинались освещенные кварталы, и… накрепко увяз в чьих-то лапах. Тут же напрягся, рванулся изо всех сил и – продрался. Но вся воинская сбруя осталась сзади, вместе с пластиковым нагрудником и мечами. Ловкачи!..

– Ну-ка, красавец наш, – раздался из темноты насмешливый голос, – покажи, чего ты стоишь сам, без этих своих колдовских прутиков!

По сторонам вспыхнули фонари, озарив крохотный двор, отовсюду стиснутый унылыми серыми стенами с редкими дырами окон. Прыгнув к центру, Эрик крутнулся на одной ноге. Все проходы оказались закупорены ухмыляющимися Дворцовыми стражниками – матерыми хищниками, почти сплошь набранными из лишенных рода и люто ненавидевшими имперскую знать. На Эрика они давно зубы точили, да только он неизменно их переигрывал – до нынешнего раза.

– Чего молчишь? – спросил тот же голос, и теперь Эрик разглядел говорившего. – Язык проглотил? А ведь раньше болтал, точно вестник!

Судя по готовности, с какой заржали стражники, обращался к нему вожак здешней стаи. Кажется, Эрик даже припомнил этого коренастого здоровяка, одного из многих, кому он прописал легкое кровопускание для успокоения нервов. Не все ли они собрались здесь?

– Не это ли родник твоего красноречия, парень? – поинтересовался вожак, взвешивая на пальце Эрикову сбрую. – Может, добавить сюда и твой язык?

Стражники разразились новым взрывом хохота, и Эрик вдруг содрогнулся. Все это уже было, было: багровые блики, скачущие по стенам, гогочущие имперцы, отвратительная беспомощность… И страх!

– Получи! – рявкнул Эрик, единым движением срывая с себя пояс и разворачивая его в длиннющий кнут.

Яростная волна прокатилась по сужающемуся ремню и самым его концом коснулась лба насмешника. Из-под лопнувшей кожи брызнула кровь, заливая глаза. И прежде, чем опомнились остальные, Эрик провел по кругу серию хлестких ударов, сшибая с физиономий стражников ухмылки, отбрасывая тех в глубь проходов.

Но уже через секунды на окровавленные лица имперцев опустились забрала, из ножен с лязгом вылетела дюжина клинков и стальное кольцо стало сжиматься вокруг Эрика. Будто затравленный зверь, он закрутился на месте, без надежды выискивая в ней прореху.

– Эй-эй, назад! – вдруг заорал вожак. – Слишком просто.

Растолкав своих, он бесстрашно пробрался вплотную к Тигру, ежесекундно вытирая со лба кровь. Теперь он рисковал глазами: Эрик едва себя сдерживал.

– Мы отдадим его Мастонду, – объявил вожак, неистребимо усмехаясь и, однако, зорко следя за кнутом Эрика. – Ты ж не захочешь упустить свой шанс, приятель?