Но мне на бренды и новинки моды плевать. Главное, чтобы хорошо смотрелся. А все остальное, пустяки!
Еще раз оглядываю себя в зеркале и, подхватив рюкзачок, несусь к Катерине. Стучусь и сразу дергаю ручку. Но комната заперта.
«Значит, уже в столовой», - думаю, нажимая кнопку лифта. И спустившись вниз, не сразу понимаю, куда мне идти.
- Доброе утро, Настя, - раздается сзади знакомый голос. И я чуть не подпрыгиваю на месте от неожиданности. Впитываю в себя каждую нотку бархатистого тембра. И за малым не бросаюсь на шею хозяину дома.
«Стоп, Макарова. Веди себя прилично!» – пытаюсь охладить собственный пыл.
- Доброе утро, Александр Георгиевич, - лепечу, повернувшись, и пропадаю по внимательным взглядом черных глаз.
- А Катерина где? – спрашивает Димиров, строго озираясь по сторонам.
А я залипаю взглядом на высоком крепком мужчине в строгом сером костюме и в галстуке. Красивый. Очень.
- Катя, наверное, уже в столовой, - замечаю растерянно. – Мы там договорились встретиться.
- Вот как? – улыбается он и добавляет добродушно. – Тогда пойдем.
В столовой уже накрыт большой круглый стол. На блюде покоится красиво выложенная мясная нарезка, а в вазе – фрукты. Отдельно на подносе лежат круассаны. В маленьких баночках, расставленных по столу, я замечаю мед, черную и красную икру, какой-то джем. А в глубоких белых тарелках уже дымится каша.
- Катя где? – изумленно оглядывает помещение Димиров. Тут же на его голос является горничная. Александр Георгиевич бросает на нее короткий взгляд и сосредотачивает свое внимание на завтраке.
- Прошу, Анастасия, - шутливо приглашает меня к столу. – Омлет будешь или яичницу?
- Омлет, - киваю растерянно.
- Я тоже,- улыбается он. И повернувшись к вошедшему в столовую важному повару, роняет коротко. – Ты услышал, Валера?
И тот сломя голову несется на кухню.
«Как такое может быть?» - охаю мысленно. Какую власть над людьми имеет этот человек. Мама моя отказалась от домработницы. Проще самой убрать в доме, чем переделывать за чужим человеком и платить ему зарплату.
- Что там? – поворачивает голову к вошедшей горничной Димиров.
- Катя спит, - рапортует та. – Дверь была заперта. Я открыла своим ключом. Екатерина Александровна кинула в меня подушкой и велела оставить ее в покое.
- Будите, - хладнокровно велит Александр Георгиевич и совершенно спокойно принимается за завтрак. Мажет хлеб маслом, потом икрой.
Как зачарованная наблюдаю за каждым движением хозяина дома. Бездумно пялюсь на серебряный нож, удерживаемый красивыми длинными пальцами.
- Настя, - с улыбкой окликает меня Димиров. – Ешь уже. Скоро выезжать.
- А как же Катя? – охаю я.
- Пойдет пешком, - строго отрезает Александр Георгиевич.
Быстро съедаю омлет и беру круассан. Он еще теплый. Действительно, теплый! Значит, пекли с утра. Это невозможно. Фантастика! Есть на завтрак свежие круассаны. Мазать джем и наблюдать, как он растекается, пропитывая теплую сдобу.
- Что там? – снова поворачивается к горничной Димиров и спрашивает насмешливо. – Моя принцесса соизволила встать?
- У нее голова болит, Александр Георгиевич, - рапортует женщина в синем глухом платье и в белом переднике.
- Я понял, - скупо кивает Димиров. И подхватив со стола трубку, звонит кому-то. – Вадим, подъезжай за моей Катей к восьми. А вы, Юлия Васильевна, проследите, чтобы она позавтракала и вовремя спустилась к машине.
- Хорошо, - неуверенно мямлит горничная. И хочет что-то добавить, но Димиров уже переводит строгий взгляд на меня. – Ты готова, Настя? Через пять минут выезжаем.