Чем выше поднималось солнце, тем длиннее и шире становилась дорожка, что протягивалась по водной глади прямо к скале. И Кате хотелось шагнуть и пойти. Не важно, куда. Не важно, зачем. Просто идти. К горизонту. К солнцу. Протянуть открытые ладони этому миру и навсегда поверить, что он прекрасен.

— Потрясающе, — заворожённо прошептала она.

— Я рад, что тебе понравилось, — обнял её Глеб. — Запомни это ощущение. Закрой глаза и запомни. И оно навсегда останется с тобой.

— А что ты чувствуешь, когда это видишь? — упёрлась Катя затылком в его грудь и закрыла глаза.

— Что никогда не нужно бояться начинать всё сначала, — ответил он тихо и серьёзно. — С нуля, с тёмного горизонта. Надо просто вставать, как солнце, и светить. И ни о чём не сожалеть. Ни о хорошем. Ни о плохом.

Сквозь закрытые веки слепило беспощадное солнце, а в Катином сердце горели слова Глеба. Простые, но сильные, они прожигались клеймом. Вместе с видом неотвратимого восхода оставаясь навсегда.

— Пора, — поцеловал он её в макушку, пробуждая из молчаливой задумчивости.

Вниз спустились молча. Глеб снял рюкзак и засунул в него шлем. Снял свою футболку, и, вернув рюкзак на голые плечи, уложил скомканную одежду на раму.

— Прошу, — похлопал он по этой импровизированной подушке перед собой, занимая сиденье.

— А что, так было можно? — подогнула Катя ноги, раскачивая велосипед, который Глеб крепко держал за руль, пока она устраивалась.

— Теперь можно, — и мягко оттолкнувшись, упёрся ногами в педали. — Главное не ёрзай.

Не сказать, чтобы было очень комфортно. Но Катя готова была потерпеть любые неудобства за то, что можно вот так безнаказанно прижиматься к его голой груди.

— Это что? Ключ от сердца? — покрутила девушка жёлтый зубчатый ключ с красноречивой надписью «love».

— Не совсем, — откликнулся Глеб. — Это подарок. Подарок друга-американца с глубоким смыслом.

— Поделишься смыслом?

— Конечно. Как мне пояснил этот друг, — Глеб говорил отрывисто, с придыханием. Всё же крутить педали с таким грузом, как Катя, было тяжело. — Это что-то вроде мировой акции. Люди дарят друг другу такие талисманы с надписями, когда считают, что именно этого кому-то в жизни не хватает. Надписи делают разные. Вера. Мужество. Вдохновение. Но ценность его не в слове, а в том, что тот, кто его подарил, сам это испытал.

— То есть, делится с тобой своим мужеством или силой? — снизу посмотрела на упрямый подбородок Глеба девушка.

— Да. И когда я испытаю то, что там написано, я смогу его подарить тому, кому пожелаю того же самого. Любви. И знаешь, с какими словами мой друг подарил мне этот ключ? «Тебе нужно обязательно хоть раз в жизни полюбить, иначе так и будешь думать, что это прекрасно».

Катя улыбнулась и открыла рот, чтобы спросить… да, много разных вопросов крутилось у неё на языке, но передумала. Портить его откровение глупыми вопросами не хотелось.

Мост они снова прошли пешком. А потом с горочки и с ветерком доехали до самых «Крон».

Катя предложила кофе. Глеб не отказался.

Пока она крутилась вокруг него, стоящего столбом, с кружками, чайником, контейнерами из супермаркета, он набивал сообщения в телефоне и поглядывал на неё искоса. А когда Катя бросила в его кружку три полных ложки кофе, он положил телефон и ни слова не говоря, поднял её на руки и отнёс на кровать.

Уложил навзничь на скомканное одеяло, закрыл рот поцелуем и в два уверенных движения избавился от одежды. От её одежды. Когда и как исчезли его собственные трусы, Катя даже не заметила. Она не успела ни пикнуть, ни возразить, ни заикнуться про душ, ни настоять на «резинке». Согнув одну её ногу в колене, он легко, мягко и с оттяжечкой вошёл. Без прелюдий, без ласк, без лишних поцелуев.