Хочешь, Мира. Он зацепил тебя с первого взгляда. И сейчас ты делаешь все, чтобы сохранять трезвый разум, потому что все твои инстинкты самосохранения кричат о том, что от такого мужчины стоит держаться подальше. Он – «темная лошадка» и это лишь мягко сказано.

– Ты согласилась на легкие и быстрые деньги. Тебе не показалось это подозрительным?

– Почему это «легкие»? В моей профессии, учитывая масштаб и зарплаты Дубая, это не такие большие деньги, – что частично ложь, поскольку столько никогда в жизни не зарабатывала за один рабочий день. Я визажист не той весовой категории. – Мне показалось, что…неважно, я не должна оправдываться, – одергиваю себя. – Теперь я знаю всю правду о таких предложениях и найду себе применение в другом месте. Я не пропаду здесь. Я очень способная и схватываю все на лету, – из кожи вон лезу, чтобы выглядеть уверенной.

Оушэн слушает меня с легкой ухмылкой, словно видит меня насквозь и лениво наслаждается моей актерской игрой.

– И какое применение ты себе найдешь? – ровно интересуется он, без обесценивающего тона. – С дипломом визажиста? Знаешь сколько их тут? Работая в обычном салоне, ты не заработаешь на достойную жизнь в хорошем районе. Разумеется, всегда можно найти комнату в Дейере, но я сомневаюсь, что это то, что тебе нужно. Большинство женщин здесь сдают свои амбициозные и независимые позиции после месяца пребывания, и идут по пути наименьшего сопротивления. Дубай все равно будет брать с тебя в три раза больше, чем ты зарабатываешь. Скоро, ты поймешь, о чем я говорю. Это – настоящая ближневосточная черная дыра.

– Я пойду работать в магазин косметики. Или в хороший салон. Индустрия красоты развивается очень стремительно, ты зря ее недооцениваешь, – ментально бью себя в грудь я, пытаясь доказать незнакомцу, что он ошибается, подгоняя меня в рамки среднестатистических женщин. – Еще, я могу преподавать языки! Я знаю много языков, – расправив плечи, перечисляю свои достоинства.

И что я пытаюсь ему донести?

Зачем мне это?

– Какие? – в его глазах вдруг разгорается неподдельный интерес.

А знаете, это очень красиво. Сияющие голубые глаза Оушэна олицетворяют солнечный свет, растворяющийся в океане. Тот, который бывает перед закатом.

– Английский, немецкий, русский, французский – все, на уровне носителя, – выкладываю на стол все свои козыри. Я не тупая эскортница, съел, выскочка?!

Оушэн благосклонно кивает, склоняя голову на бок. Кажется, мне удалось его удивить. Ненавижу себя за радость, сопровождающую этот факт.

– А ты сколько?

– Английский и греческий.

– Кажется, я тебя сделала, – с превосходством бросаю я, дразня его высокомерным тоном. Осталось только язык высунуть. Развели тут детский сад.

– Сомневаюсь, – ледяным тоном отрезает Оушэн. – Так что ты делала тут? На берегу?

– Медитировала, – признаюсь я.

– Оу. Ты еще и медитируешь? – и вновь его глаза озаряет тот самый свет. Он завораживает, пленит, забирает в быстровращающуюся воронку бесконечного океана.

Единственную черную дыру, которую я здесь видела – это не Дубай, а его глаза, черт возьми.

– Частенько.

– И как это происходит? Как ты это делаешь?

– Ну, я…знаешь, делаю глубокий вдох и выдох. Делаю так несколько раз, пока окончательно не расслаблюсь. Потом я представляю огромный шар света в центре земли, который поднимается и проходит через все ее слои, пронзает меня через пятки. Наполнив меня до краев, он выходит из макушки головы и уносится далеко в космос. Пролетает миллиарды световых лет за считанные секунды, и летит ввысь до тех пор, пока не выныривает в крошечное окно, за которым нет ничего кроме абсолютно белого света. Я будто ментально оказываюсь там. В пространстве бесконечной и безусловной любви. В моей голове это выглядит как…, – мысленно подбираю, с чем бы сравнить свои ощущения. – Ты смотрел Гарри Поттера?