– Больно надо любоваться на тощие ноги, – сплюнул он. – Как говорит мой старший брат, нам не нужные женщины, худые, будто щепа. Пощупать нечего.

– Ах ты паршивец! – я возмутилась неискренне.

Смешно было смотреть на рыжего лопоухого мальчишку, который был далек от того образа бывалого мужчины, которым хотел казаться. Плечи расправил, нижнюю губу выпятил, а все равно походил на взъерошенного воробышка.

– Сама уродина.

– Да меня вчера рыцари за русалку приняли! – в моем воображении рисовалась милая Русалочка из диснеевского мультфильма.

– Ты хоть раз видела настоящих русалок? Нет никого страшнее них. Тела рыбьи, костлявые, волосы точно водоросли, сиськи висят пустыми мешочками, а между пальцами на руках перепонки. А как рот откроют, от вида острых зубов обмочиться можно.

– Они всякими могут быть, как и люди. Красивыми и нет. Зато поют хорошо, – к нам присоединился капитан. – Зазывно. Сколько народу сгубили чарующим пением.

С лица юнги схлынула кровь. Ему сделалось стыдно: хозяин застукал его за обсуждением русалочьих сисек.

– Хватит болтать. Пора за дело. Поднять якорь! – скомандовал капитан, спрятав улыбку.

Юнга принялся крутить железное колесо, втягивая канат с крюком на конце. Тот удерживал судно у башни. Стражник сноровисто высвободил якорь из скобы на стене. Махнул рукой, давая знак, что можно отчаливать. Заметив меня, выглянувшую за борт, воин широко улыбнулся. Но шипение капитана, напомнившее, что я роняю честь «Удильщика», заставило присесть.

Закрепив якорь, юнга взбежал на мостик. Дождавшись, когда капитан багром оттолкнет лодку от стены и прокричит «Фордевинд!», начал маневр. Наше судно медленно разворачивалось, ловя единственным квадратным парусом ветер. Странная конструкция.

– Курс на ярмарку! – приказал старик Малышу Хакли.

Устроившись на канатной тумбе, достал из кармана кисет и принялся набивать трубку табаком. Я оказалась права, когда впервые услышала голос капитана. Он был именно таким – прокуренным.

– Капитан, а зачем нам на ярмарку? – звонко поинтересовался юнга.

– Я тут кое-кого на работу принял. По-человечески одеть надобно, – старик прикрыл один глаз, чтобы тот не слезился от дыма.

4. Глава 3, в которой я сталкиваюсь с преступным элементом

Загорелое, задубевшее от ветра лицо капитана перекосилось от улыбки, навеянной вчерашними воспоминаниями.

– Негоже нашей помощнице в одной рыбьей чешуе разгуливать.

Ах, вот что он думает о моем купальнике!

Но Хакли никак не успокаивался.

– Зачем она нам? – мальчишка хмурился. Утренний ветер зло трепал его рыжие вихры. – Если посуду после теста мыть, так я и сам справляюсь.

– Не бойся, оплату тебе не срежу. А лишние руки не помешают. Стар я. Пусть Лянка учится пекарскому делу, пока я в силах. А как слягу, заменой мне сделается. Не оставим заказчиков без вкусного хлебушка. Пусть селедочники не облизываются на нашу долю.

Всюду конкуренция. Даже в этом странном мире.

– Как же мы ее такую голую по ярмарке поведем? – малец упорно делал вид, что меня не существует. Шел разговор двух мужчин. – Стыдоба одна. Ее бы в бочку сунуть и народу явить, как пойманную русалку. Пусть дивятся. Я видел, как прошлым летом таборщики девку с зелеными патлами за деньги показывали. Все больше пользы принесет. Еще неизвестно, сколько она муки изведет, прежде чем научится печь.

– Хватит ворчать, – старик встал и выбил пепел из трубки за борт. – Дадим ей шанс выжить. Забыл, как сам ко мне весь в соплях пришел?

Хакли сжал зубы и уставился вдаль. На его глазах навернулись слезы. То ли заревновал, что дед пригрел на груди русалку, то ли всколыхнули душу воспоминания о соплях.