– Идем, – Райден тронул меня за плечо. – Пора домой.

Кажется, я хотела туда вернуться? И очень зря...

4. Глава 3

«Дед, ты – змей разноцветный», – дабы не ругаться прилюдно, я угнездилась на третьем этаже очередного полуразвалившегося строения и выразила свою озабоченность письменно.

К границе пустоши мы шли пешком, и, похоже, топать нам еще прилично. Сколько – мне не говорили. Шхалар молчал, а Райден отделывался невнятным «как только – так сразу». А зелья перехода здесь не работали. И неподготовленная (да и непривыкшая) к тяготам пути я так и топала навстречу отцовскому гневу в домашнем платье с «лохматым» подолом, братовой куртке и прадедовых сапожках, а ничего другого, к путешествиям подходящего, в сумке-хранилище не нашлось. Но я не жаловалась. Я злилась. И очень хотела кое с кем поговорить. И дождалась своего, когда мы подошли к остаткам очередного города, где мои спутники решили устроить привал.

Закатные сумерки догорели, сменившись туманными, и по развалинам поползли ручейки темно-серой хмари, обещая скорую ночь. Райден с недоумением отнесся к моему желанию уединиться, но пару светляков выделил. И пока мои спутники возились внизу, в единственной уцелевшей комнате, я, грызя яблоко, сидела на щербатом карнизе и возмущалась.

«Ты ведь знал, что я стану вором? Ведь знал? Если так толкал к инициации – значит, имел на меня какие-то свои виды?» – выводила сердито.

Сшивка долго молчала. Я истратила весь запас ругательных выражений, высказала всё, что думаю, и замолчала, разминая уставшую ладонь. И снова взялась за перо, думая зарисовать живописные развалины, когда прадед «проснулся».

«Однажды ты меня за это поблагодаришь».

– За что? – буркнула я. – Ты хоть представляешь, как мне влетит? – и запнулась.

«А ты как думаешь?»

Он всё это уже пережил – он стал вором и был изгнан из рода, он прошел через отверженность, неприкаянность и одиночество. Через всё то, что мне еще предстояло познать.

– Извини... – стало очень стыдно.

«Жалеешь?»

– Не знаю... Пока – не знаю, – я нервно погрызла кончик пера. – Но если переживу встречу с семейством, разберусь.

«Я помогу».

– Чем? – я прищурилась.

«Научу уловкам и премудростям вора. Мы очень живучи и изворотливы, Ясси, избавиться от нас не так-то просто. Ты выкарабкаешься. И найдешь и выход из положения, и возможность поступить по-своему. Это получилось у меня, и получится у тебя».

Я фыркнула и отвернулась, глядя, как щупальца тумана заполоняют развалины, как загорается вдали желтоватая полоса лунного света. Ощущение того, что всё случилось не просто так, не отпускало. Я – пятый ребенок в семье и самый младший, но наследство досталось именно мне. Потом откуда-то – вдруг – всплыло завещание. И, опять же, странное наше с прадедом совпадение и во внешности, и в пути... Нет, что-то здесь нечисто, что-то тут... не так.

«Не ломай голову, не поймешь, – вывело перо спокойное. – Мало знаешь, мало думаешь. Отпусти. Пусть всё идет своим чередом. Пока».

– Звучит угрожающе, – я поежилась под порывами прохладного ветра. – И всё-таки... почему я?

«Ты – моя любимая правнучка».

– Но мы даже незнакомы!

«Ошибаешься. Мы встречались. Ты забыла».

Да... я не помнила. Вытянув ноги, я посмотрела на небо – темно-синее, расшитое редкими узорами разноцветных звезд, в обрамлении двух светлых полос, там, где село солнце, и там, где медленно поднималась Пыльная луна. Руки сами по себе занялись делом, оставляя на чистых листах сшивки наброски руин вперемешку с созвездиями, а я пыталась вспомнить. Ворошила книгу памяти, и с ее страниц шорохом срывались разговоры, смех, плач, споры, снова смех и обрывки мыслей, порождающие знакомые образы, но... Но прадеда среди них я не находила.