– А ты не хочешь уточнить, что такое это «здесь», а? – хмыкнул он, сунув руки в карманы штанов и выразительно поворошив носком сапога сухую серую пыль.

– А что? – спросила наивно, поджав босые ноги и обняв колени. Зябко...

– Пустошь.

У меня от страха взмокли ладони. Да, я догадывалась, но... Пустошь – страшное место. Там, где Вечность прорывала Изнанку мира, уничтожая всё живое – вплоть до вездесущей мошкары, и, уходя, оставляла руины городов, стертые в пыль горы, иссушенные реки. И странных, неизвестных магической науке тварей. Я шмыгнула носом. Я уже говорила, что если не везет, то не везет?

– То-то и оно, – негромко заметил брат.

– Но ведь через портал сюда попасть нельзя! – вспомнила я. – Все любители острых ощущений до пустоши добирались самостоятельно, ее границы поглощают магию перемещения! Как же так?..

– У прабабушки спросишь. Я в семейной артефактологии не силен, – Райден задумчиво прищурился на заходящее солнце: – Заодно и про прадеда всё узнаешь. Так, говоришь, он тебя к инициации подтолкнул?

– Он, – сдала с потрохами предка. – Но и я... Я тоже об этом думала... И часто думала. Почему, Райден?.. Почему у вас – нормальная жизнь, вы учитесь, работаете, а я – сижу дома? Почему? Я что-то не так сделала? Ты ведь можешь мне ответить? Ведь можешь?..

– Так... надо, Ясси. Поверь. Так… род велит. А мы должны его велениям подчиняться, – завилял брат, нервно взъерошивая волосы.

– Почему? – не отставала я, выжимая остатки юбки.

Райден, сев рядом со мной на остатки постамента, вытянул ноги и тяжело вздохнул:

– Ничего не поделаешь... Род нас воспитывает, обеспечивает и наставляет на путь, – вынув из кармана сумки клок тканевого свитка, который впитывал любую грязь, брат протянул его мне: – Он дает нам защиту и выводит во взрослую жизнь. А мы взамен обязаны соблюдать его традиции и оправдывать его ожидания. Понимаешь?

– Нет. Ради каких традиций я обязана сидеть взаперти? Скажи – ради каких? – вытирая платком чумазое лицо, я тоскливо смотрела на убегающую с холма разбитую дорогу.

– В роду еще не решили, как с тобой, Перекрестком, быть, – пояснил Райден, – с нами... – и осекся.

Я обернулась на брата, а он упрямо уставился закатное небо.

– Райден! И ты?

– И я. И все мы, – признал он.

– Но...

– С нами проще. Если в роду рождается несколько детей Перекрестка, то старший ребенок принадлежит первому главе рода.

– И ты стал магом мглистых сумерек, как наш прапрапра…

– Да, без выбора. Второй ребенок принадлежит отцу, третий – матери, четвертый – ближайшему прародителю, то есть – нашей бабушке Нелле, а последующие...

– Что? – мы как раз подошли к самому интересному.

Райден неожиданно усмехнулся:

– Дед по отцу твердит, мол, ты – его кровь и должна стать искателем. Бабушка возражает: искателей у нас и так пруд пруди, и ты должна пойти по ее стопам и стать искусницей. Дед по матери возмущается: искусники не в почете, и ты обязана стать сумеречным магом. А вторая бабушка тянет тебя в свой свет. При этом отец кричит, что еще одного мага в семье он не потерпит, мы же дурные. А мама – за то, чтобы ты, как и ее бабушка, ушла в артефактологи. Да еще и дяди с тетями с советами лезут и с толку сбивают.

У меня пропал дар речи. Брат понимающе ухмыльнулся:

– И с тех пор, как ты родилась, они грызутся между собой, каждый настаивая на своем, и не могут прийти к согласию. А тебя пока держат дома, чтобы ты, не приведи мгла, не выбрала ненужный путь, к семье не относящийся. Еще вопросы?

Вопросы не находились, и я надолго замолчала. Смотрела на тусклое рыжее солнце, подернутое блеклой дымкой. Теребила влажные клочья подола. Обдумывала, вспоминала и снова обдумывала услышанное. А потом очень тихо спросила: