– Нет, – ответил он, вставая, и протянул Мэри руку. – А тебе известно, что ты красива и безумна?..

Он едва успел выхватить платок и поднести его к лицу, прежде чем чихнуть.

– Бедный Джей, – вздохнула Мэри. – У тебя опять аллергия.

Мартин устроился перед панелью управления и поправил шлем. Несмотря на то что этот шлем ужасно его раздражал, Джей был обязан его надевать, поскольку именно через шлем информация перекачивалась в банк данных.

– Эйнштейн, ты здесь? – спросил он.

– Я здесь, – ответил Эйнштейн, – и готов начать. У тебя снова началась аллергия. Ты опять принимал химикаты?

– Да. Но они мало помогают.

– Мы тебе сочувствуем.

– Большое спасибо, – ответил Мартин.

– Когда мы закончили в прошлый раз, шло обсуждение…

– Один момент, Эйнштейн. У меня вопрос.

– Спрашивай.

– Он не имеет отношения к теме нашего обсуждения. Я давно хотел его задать, но никак не мог набраться мужества.

– Спрашивай.

– Мы уже довольно долго обсуждаем путешествия со скоростями, превосходящими скорость света, а я ничего не могу понять. Ты проявил удивительное терпение. Не обращал внимания на мою глупость. И готов продолжать, хотя иногда тебе наверняка кажется, что из этого ничего не выйдет. Я хочу спросить: почему? Почему ты хочешь продолжать?

– Это просто, – сказал Эйнштейн. – Вы помогаете нам. Мы помогаем вам.

– Но я ничем тебе не помог.

– Неправда. Ты помнишь, как мы в первый раз обратили внимание на твою аллергию?

– Уже довольно давно.

– Мы спросили у тебя, как от нее избавиться. И ты использовал термин, который был нам неизвестен.

– Лекарство?

– Да. Мы спросили у тебя, что такое лекарство. И ты объяснил. «Химикаты», – сказал ты. Химикаты мы знаем.

– Да, кажется, так все и было.

– Лекарства-химикаты являются для нас совершенно новым понятием. Никогда о них не слыхали. Никогда о них не думали.

– Ты хочешь сказать, что идея лекарства оказалась для вас новой?

– Верно. Подтверждаю. Не имели представления.

– Но ты никогда не спрашивал меня о лекарствах. Я бы с радостью рассказал тебе о них.

– Мы спрашивали. И не один раз. Очень коротко, очень осторожно. Чтобы ты не знал.

– Но почему? Почему коротко? Почему осторожно?

– Это такая замечательная вещь. Кто же захочет поделиться с другими столь важной информацией? Теперь я вижу, что мы вас недооценили. И очень сожалею.

– И правильно делаешь, – сердито сказал Мартин. – Я считал тебя своим другом.

– Другом, конечно, но даже среди друзей…

– Но ты собирался рассказать о БСС.

– Но это так, ерунда. Об этом известно многим. Очень просто, как только поймешь.

– Рад слышать. А как вы продвигаетесь с лекарствами?

– Медленно, но кое-что нам удалось. Нам нужно еще многое узнать.

– Ну так спрашивай…

Томас вопросительно посмотрел на Мартина.

– Ты хочешь сказать, Джей, что народ Эйнштейна понятия не имеет о лекарствах? Они знакомы с химией, но не изобрели лекарства?

– Ну, все не так просто, – возразил Мартин. – У них есть одно качество. Их тела священны. Тело – храм души. Эйнштейн не произнес этих слов – такова моя интерпретация, – но тела для них табу, и они стараются к ним не прикасаться.

– В таком случае, если они попытаются продавать лекарства, непременно возникнут проблемы.

– Наверное. Но с Эйнштейном и его друзьями все обстоит иначе. Насколько я понял, элитарная группировка занимает в обществе главенствующее положение и презрительно относится ко всем остальным, не разделяя суеверий большинства. Они охотно нарушают традиционные предрассудки и готовы испытывать все новое. Однако сила прежних верований велика – вот почему никому не пришло в голову изобрести лекарства.