Я протянула руку, положила ее мужчине на лоб.

– Спите. Все будет хорошо.

Глаза медленно закрылись. Что бы он ни увидел, я отоврусь. Вино, шок, маковое молочко, которое я ему дала… На самом деле обошлись, но кто ж проверит?

Справлюсь. Обязана справиться.

Силы окончательно покинули меня, и я упала в кресло в углу. Вытянула гудящие ноги. Безумная каторга? Да! Кракеновски тяжелая работа, за которую платят копейки? Трижды да! Опыт, который нигде больше не приобретешь и который позволит мне спасти намного больше человеческих жизней.

Пусть это звучит пафосно, пусть даже чуточку смешно – смейтесь. А я… Бабушка говорила, что дворянин – это тот, кто первым встает на защиту родной страны. Кто по благородству души берет на себя больше и отдает намного больше. Кто в любой момент отдаст и жизнь, и душу, лишь бы его страна жила мирно. Вот эти избалованные щенки – они не дворяне, они просто никто. Титулованные ничтожества, которые по иронии судьбы родились не конюхами, а баронами и графами.

А я могу причислить себя к благородным? Не знаю. Я живу в трущобах, я работаю в лечебнице для бедных, я каждый день вижу столько крови и боли, сколько иной за год не увидит. Так что – вряд ли. Благородство – это нечто иное.

И показалось мне – или за окном мелькнула темная тень?

Смерть сегодня хотела забрать троих. Вместо этого она получила лишь одну, а эти двое… Словно высокая женщина в черном с серебром одеянии скользнула мимо, коснулась полой платья моих ног.

Ты не победила. Меня невозможно победить. Но… Я подожду.

– Вета, ты…

Харни Растум слов не находил. Едва не обнимал меня, приплясывал на месте, улыбался так, словно ему к углам рта завязочки пришили и на затылке в узел стянули.

– Ты чудо! Ты сокровище! Я тебе премию выпишу! Золотой! Нет, два золотых! И отдохнуть можешь! Десять дней!

Я мило улыбалась и лепетала положенные слова благодарности.

Столь бурный прилив любви и щедрости был вызван отнюдь не моей скромной особой. Просто наездники оказались весьма высокородными тварями.

Один, со сломанной рукой, сын герцога Ришарда. Пусть младший, но их всего-то двое! Второй – любимое и единственное чадушко маркиза Леклера. Как – единственное… Дочки там есть, но что такое женщина? Всего лишь инструмент для скрепления сделки. Замуж выдал – и забыл.

Поспорили два высокородных болвана, слово за слово, бутылка за бутылкой, приятели подзуживали, девица еще та, погибшая, пообещала, что отдастся победителю…

Догонялись.

Если бы не я, кончилось бы весьма печально. А так…

На следующий же день нашу лечебницу атаковали аристократические семьи. Ришарда забрали сразу, а вот Леклера пока лучше было не трогать. Поэтому к нему нагнали магов, те пролечили, что смогли (повезло – у меня выходной как раз был, не столкнулась!), и сообщили маркизу, что если бы не лекари…

Маркиз подумал – и выразил благодарность Растуму лично. А тот сейчас благодарил меня. Было, было у меня искушение бросить ему под ноги эти два золотых, но… нельзя. Так может себя повести другая женщина, которой я уже не являюсь.

Я спрятала монеты в карман и мило улыбнулась.

– Да, Вета, милая, зайди, пожалуйста, к виконту Леклеру!

– Зачем? – искренне удивилась я.

Карнеш Тирлен там и дневал, и ночевал иногда, и маги заходили, и… Я-то там зачем?

– Он просил.

Я сделала большие глаза.

– Что он просил? Я же ничего плохого не сделала?! Наоборот!

Харни успокаивающе замахал на меня руками.

– Веточка, милая, да что ты! Я тебя лично на руках носить готов! Если б ты сразу им помощь не оказала… если б кто из них умер, тут бы такое началось!