Снова поднялся оживленный гомон, рыцари спорили между собой, договаривались о совместных действиях, но вопросов по существу ни у кого не было – бейлиф сумел предельно ясно и лаконично изложить суть дела.

– Все-таки это был Понтий! – уверенно заявил сэр Мишель Гунтеру, пока прочие дворяне переговаривались и обсуждали услышанное. – Надо же, он был у нас в руках!

Германец вздохнул и серьезно посмотрел на рыцаря:

– Если быть точным, это ты был у него в руках. Какая досада, что пуля задела только плечо…

– Вот-вот! – Глаза сэра Мишеля азартно заблестели. – Он ранен, и необычно. Конечно, будет искать помощи, правда не знаю, кто окажет ее такому ублюдку? Впрочем, люди у нас добрые… Идти за Понтием по следу будет легко, я уверен – достаточно порасспросить о раненом рыцаре и не была ли странной его рана! Насколько я понял, твое жуткое оружие делает маленькие дырочки в плоти?

Рыцари, позвякивая кольчугами, поднялись с кресел, стали прощаться друг с другом. К сэру Мишелю подошли несколько молодых рыцарей, которых Гунтер мысленно окрестил «бывшими собутыльниками», перебросились парой куртуазностей насчет погоды-природы и здоровья родителей, пожелали удачи и тепло распрощались, пообещав всячески помогать друг другу в их совместном великом деле. Сэр Мишель, отвыкнув немного от такого блестящего общества и соскучившись, сиял от удовольствия и чувствовал себя так, будто службу свою уже выполнил с честью и держит в руке голову врага.

Когда все покинули зал, сэр Мишель, слегка робея, подошел к бейлифу, который уже начал разбирать на столе какие-то свои бумаги. Гунтер, как обычно, держался чуть позади. Сэр Аллейн несколько недоумевающе взглянул на Фармера и поинтересовался:

– Вы что-то хотели спросить, сударь?

– Сэр Аллейн, – осторожно начал рыцарь, – Я и мой оруженосец хотели бы сообщить вам некоторые сведения относительно человека, которого должны разыскать и задержать…

Бейлиф серьезно посмотрел на обоих и жестом указал на кресла.

– Говорите, шевалье де Фармер, я внимаю каждому вашему слову, – произнес он, откинувшись на спинку стула.

Неторопливо и обстоятельно сэр Мишель изложил свои соображения и подозрения относительно личности сэра Понтия Ломбардского, рассказал о новом происшествии в разнесчастном монастыре Святой Троицы и подкрепил сказанное описанием его внешности, слегка походившей на восточную.

– Любопытно, – покачал головой сэр Аллейн, потеребив перо, которым собирался писать. – Ваш рассказ, сударь, интересен, особенно в части, где говорилось о слугах-сарацинах и странном ранении…

Сэр Мишель сделал вид, будто не расслышал последних слов. Гунтер строго-настрого запретил рыцарю хоть кому-нибудь говорить про автомат и прочие необычности, привезенные из двадцатого века. Бейлиф же задумчиво продолжал:

– В последние дни произошло много необъяснимых событий, господа. Люди утверждают, что недавно видели некое летающее существо, кружившее над полями к югу и востоку отсюда.

«Начинается! – с легким ужасом подумал Гунтер. – Вот что значит искать аэродром в двенадцатом веке! Неужели он что-то заподозрил?»

Сэр Мишель оказался на высоте и врал совершенно бесстрастно и убедительно:

– Мы ничего не знаем об этом, сэр. Какое существо?

– Летучий змей, может быть, дракон… Один священник прислал письмо, в котором написал, будто третьего дня появился сам дьявол…

«Точно, появился! – Германец состроил как можно более невинное лицо, понимая, что если выдать себя, то положение может непоправимо осложниться. – Удивляюсь, почему этому военному губернатору не доложили, как в некоторых деревнях скисло молоко или застоявшиеся лошади были в пене – самые ясные приметы явления нечистого духа».