Нападения и похищения случались и позже, но уже не массовые. Большая часть последующих покушений провалилась. Уцелевшие Кононовы, спасённые из «инкубатора», осознали, что шанс на жизнь им выпал не навсегда, и научились защищаться.

– Я захватил с собой кое-что, – сказал Ариман.

Он вынул из рюкзака небольшой серый прямоугольник, толщиной в палец, погладил его и поднял крышку, оказавшуюся старым жидкокристаллическим экраном со стеклянным покрытием.

– Раритет, – заметил он. – Мощная была штука. Можно было хоть чёрта лысого на ней сварганить. Давай флешку.

– Стоп, – сказала Нунция. – Разве мы не должны дождаться остальных?

– Я думаю, нас уже достаточно, – произнёс визуализировавшийся в коммуникаторе Аримана силуэт Реи. За её плечом маячил брат Сабазий. Он наклонился, чтобы его было лучше видно, и приветственно помахал собравшимся в номере. – Мы не можем рисковать. Это большая ответственность. Проинформировать остальных о том, что содержится в послании отца, мы сможем позже.

– Это не может быть ловушка? – уточнил Сабазий. – Может, разберём её у нас в лаборатории?

– Я справлюсь своими средствами, – сказал Ариман. – Не волнуйтесь, всё под контролем. Рея, тут наши разговоры точно никто не перехватит?

– Исключено. Режимный объект, ни один пучок волн сюда не проникнет извне и не ускользнёт наружу.

Ариман вставил находку Нунции в разъём и выполнил какие-то манипуляции, чтобы убедиться в безопасности носителя. Потом обвёл присутствующих многозначительным взглядом и включил воспроизведение видео. Оказалось, что демонстрация ролика возможна только на экранчике этого старого устройства, которое и оказалось той самой «записочной книгой». Чтобы было видно и Рее с Сабазием, наблюдавшим удалённо, он сел к ним спиной и развернул допотопный раритет.

– Запись идёт.

Надтреснувший глуховатый голос за кадром принадлежал отцу. Его самого в кадре не было видно. Камера на гибкой подвижной опоре, подчиняясь съёмочному алгоритму, плавно двигалась по дуге, показывая лицо их сестры Бастет. В зависимости от положения камеры тени по-разному ложились на её посеревшую после кровопотери кожу, поэтому создавалось впечатление, что на лице происходит борьба эмоций. Однако это была иллюзия: лицо оставалось невозмутимым. Нунция подумала, что съёмка происходит в палате интенсивной терапии, куда поместили Баст после операции. Сестра парила в кресле для передвижения малоподвижных пациентов. Было заметно, что держаться прямо ей стоит серьёзных усилий.

– Мои дорогие братики и сестрички, – произнесла Баст умиротворённым, почти бесстрастным тоном. – Осознав себя живыми в этом мире, каждый из вас наверняка задумывался, для чего мы сюда пришли. Кто нас создал. И главное, зачем.

– Она говорит! – ахнула Тефнут.

– Не перебивай, – сказал Ариман. Я не хочу упустить ни одной детали.

Невидимый в кадре отец прокашлялся.

– Потом пришло время для новых вопросов, – продолжила Баст. – Почему нас хотят уничтожить? Чем мы это заслужили? Разве мы кому-то причинили вред? Может, мы дышим серой или пьём кровь? Нет. Мы всеми силами стараемся стать частью человеческого мира. Его полезной частью. И уж, по крайней мере, мы не намерены кому бы то ни было причинять зло. Да, мы появились необычным способом, и наше взросление выглядело слишком экзотичным, но разве это такое уж большое препятствие для того, чтобы принять нас, как есть? Я знаю, что каждого из вас это гложет. Знаю и другое, несмотря на потери и скорбь по нашим ушедшим близким, мы не ожесточились и не отчаялись.

Нунция ждала, что годами молчавшая сестра произнесёт дальше. Откровения пугали её не меньше, чем неизвестность. От волнения она даже неловко всхлипнула, но никто не обратил на неё внимания.