– Здравствуйте, маленькие соседи! Вот мой друг, ему нужны табак и трубка. Можете ли вы услужить ему?

– Конечно, – ответила девочка.

Застенчивая, но проворная, она была очень забавна. Мальчик поднял голову и уставился на мой диковинный костюм, но вдруг покраснел и отвернулся, сообразив, что ведет себя не совсем вежливо.

– Дорогой сосед, – спросила девочка, с серьезным видом ребенка, играющего в продавца и покупателя, – какого табаку вы желаете?

– «Латакию», – сказал я, чувствуя себя как бы участником детской игры, и мне не верилось, что я в действительности получу то, что мне требуется.

Тем временем девочка взяла с полки небольшую корзиночку и насыпала в нее табаку из банки. Наполнив корзиночку, она поставила ее на прилавок передо мной, и я по аромату и виду табака мог убедиться, что это действительно отличная «Латакия».

– Но вы не взвесили табак, – сказал я, – сколько же можно взять?

– Как сколько? – переспросила она. – Советую вам наполнить кисет, вы ведь можете поехать куда-нибудь, где не достанете «Латакии». Дайте ваш кисет.

Я пошарил в кармане и наконец вытащил тряпочку, которая служила мне табачным кисетом.

Девочка посмотрела на нее с оттенком презрения и сказала:

– Дорогой сосед, я дам вам кое-что получше этого лоскута.

Она мелкими шажками направилась в глубину лавки и вскоре вернулась. Проходя мимо мальчика, она шепнула ему что-то на ухо, и он, кивнув, вышел из лавки. Девочка же показала мне ярко расшитый мешочек из красного сафьяна и сказала:

– Вот, я выбрала этот для вас – он и вместительный, и красивый.

С этими словами она стала набивать кисет табаком и затем, протянув его мне, сказала:

– Теперь займемся трубкой. Позвольте мне выбрать для вас! Мы только что получили три превосходные трубки.

Девочка принесла большую трубку, вырезанную из какого-то твердого дерева, оправленную в золото, с украшениями из мелких драгоценных камней. Это была прелестная блестящая игрушка, напоминавшая японскую работу, но выполненная еще лучше.

– Бог мой! – воскликнул я. – Такая трубка для меня слишком роскошна и годится разве что для китайского императора. Да я и потерять ее могу, я всегда теряю свои трубки.

Девочка растерянно посмотрела на меня.

– Неужели трубка вам не нравится, сосед?

– Нет, нет! – воскликнул я. – Конечно, она мне нравится!

– Ну так возьмите ее и не беспокойтесь, что можете потерять. Что за беда, кто-нибудь другой найдет ее и будет ею пользоваться, а вы получите другую.

Я взял трубку из ее рук, чтобы получше рассмотреть, и, забыв всякую осторожность, спросил:

– Сколько же я должен заплатить за эту вещь?

Дик положил руку мне на плечо, и, обернувшись, я встретил его взгляд, в котором прочел шутливое предостережение против нового проявления с моей стороны давно отмершей морали купли-продажи. Я покраснел и прикусил язык. А девочка с глубочайшей серьезностью смотрела на меня, как на иностранца, путающегося в словах, из которых ей решительно ничего не понять.

– Очень вам признателен, – горячо произнес я, кладя трубку в карман, не без опасения, что мне придется в самом недолгом времени предстать перед судьей.

– Ах, мы вам очень рады, – сказала девочка, очаровательно разыгрывая взрослую. – Большое удовольствие услужить такому милому старому джентльмену, как вы. Ведь сразу видно, что вы приехали из далеких заморских краев.

– Да, моя дорогая, – сказал я, – мне довелось много путешествовать.

Когда я произносил из вежливости эту ложь, вернулся мальчуган с подносом, на котором я увидел высокую бутылку и два замечательно красивых стакана.