Только наверху Влад, наконец, сумел рассмотреть своих новых знакомых. Адинри Кайрету на вид было лет сорок – сорок пять: невысокий, чуть полноватый, с нелепой прической – приличной длины волосы торчали вверх, будто макароны из открытой пачки, причем следов лака или других средств для их удержания в таком положении было незаметно.

Рения Бактоль, похоже, очень серьезно поработала над своей внешностью, невзирая на репутационные потери, ожидающие граждан, обожающих внешние изменения. Ну не могут волосы быть платиновыми и одновременно, если взглянуть под другим углом, отдавать нежным розовым оттенком. И глаза синевы высококачественных сапфиров. Ноги до ушей, грудь от почетной колхозной коровы и прочее прилагалось.

Курсант Мерик Кави выглядел непритязательно: маленький, черные курчавые волосы, приплюснутый нос, мускулатура не наблюдается. Влад предположил, что у него африканские корни, уж очень характерная внешность, хотя кожа светлая.

Второй курсант, тот самый Тадий Тюс, или просто Тад, походил на актера, играющего положительных героев в фильмах с умопомрачительно высоким бюджетом. Работал он над своей внешностью или нет – трудно сказать, но Влад рядом с ним казался провонявшей потом ломовой лошадью на фоне чистокровного арабского скакуна, что серьезно ухудшило настроение.

А еще его ухудшила истерика Рении. Если под землей она держалась тихо, не выкидывая номеров, то наверху, убедившись, что база не просто разрушена, а давно исчезла с лица планеты, отыгралась на всю катушку. Да и Тад сильно спал с лица, ошалело разглядывая горы, поросшие деревьями и кустарниками, никогда не видавшими топора. Мелкий Мерик воспринял это куда спокойнее, держался с отрешенным видом, а вот преподаватель суетился вокруг курсантки, будто наседка вокруг цыпленка.

Но даже Мерика проняло, когда из зарослей вышел Либерий. В переделанной по своему разумению одежде (стальные пластины на груди и спине обклеены кусочками шкур тварей, неказистый шлем с проволочным забралом украшен клыками тех же существ), с самодельным патронташем через плечо, огромным тесаком на поясе, ружьем за спиной. В одной руке он держал то, что Влад называл алебардой: оружие вроде короткого копья с массивным наконечником, которым можно было не только колоть, но и рубить или резать. В другой церковник сжимал лапы парочки окровавленных фазанов.

Завидев, что народу прибавилось, он буркнул:

– На всех не хватит, надо бы еще поохотиться, но тут дичи мало, ее Эхнатон распугал, а далеко отойти от дыры нельзя.

К счастью, древние не поняли ни слова, и их предубежденность к естественному мясу не проявилась.

«Новички» сидели перед стационарным коммуникатором и, наверно, в пятнадцатый раз выслушивали историю миновавших веков, которую терпеливо рассказывал Космос. Влад узнал ее зимой, в заснеженной степи, когда валялся после приступа, последовавшего после схватки с группой запов. Сейчас он сидел неподалеку, но не слушал.

Зачем? И так все прекрасно помнил. Люди жили относительно счастливо, осваивали Солнечную систему, потихоньку тянулись к ближайшим звездам, и внезапно оказалось, что их общество очень уязвимо перед пришельцами из прошлого. Неожиданная массированная вспышка терроризма, всеобщая растерянность, война, где нападавшие на всю катушку реализовали выгоду внезапного первого удара. Далее переход войны в непонятно что, где одна из сторон своей целью поставила полное уничтожение человечества.

Как оказалось позже – этих дурачков, похоже, использовали втемную те же ребятки, которые все заварили. Пока они увлеченно зачищали планету и космическое пространство, те устранились от конфликта, закрывшись в заранее подготовленном укрытии, где отключили себя от времени на срок, показавшийся им достаточным. Считали, что при пробуждении получат в свое распоряжение планету, очищенную от конкурентов, где без помех построят устраивающее их общество.