Он замедлил шаг возле «Солнечного бара», где пировала в тот идиллический день компания беззаботных буржуа, окружавших Вишневскую. Радужный смех Зои, пузырьки шампанского в прозрачном бокале, трепетание шелкового шарфа на ветру – все это никак не вязалось с понятием «смерть».

Зазвонил телефон. Родион побрел по пляжу к воде, прижимая трубку к уху.

– Лаврофф, это Вилар…

– Андре, наконец-то! Вы уже в Довиле?

– Больше часа. Я решил выехать пораньше, чтобы избежать пробок. Да и вас пожалел – волнуетесь, конечно.

– Так что там? Как она?!

– Взяли показания. Я проинструктировал мадемуазель заранее, попросил не выкладывать лишних подробностей.

– Ее отпустят? Ведь…

– А вы сейчас где? – оборвал его Вилар. – Я не могу рассказать вам всего по телефону.

– На пляже, но за десять минут могу добраться до квартиры.

– Не надо. Подождите меня на парковке – у входа в Олимпийский бассейн. Поговорим в машине, – проинструктировал его адвокат и повесил трубку.

Едва Родион приблизился к бетонному зданию бассейна, из-за шлагбаума показался представительный автомобиль. Остановившись чуть в стороне, он помигал фарами. Дождавшись, когда Родион сядет и захлопнет дверцу, Вилар приглушил радио и произнес:

– Очень странная история, Лаврофф. Не скрою, в ней много непонятного.

– Не томите, рассказывайте по порядку.

– Со слов Оливии, вчера утром она встречалась с Вишневской, чтобы забрать материалы для фильма о ее знаменитом отце.

Родион кивнул:

– Да, фотографии.

– В обед она спохватилась, что забыла у Зои телефон. Но у актрисы были планы на вторую половину дня, и Оливия решила наведаться к ней вечером. Около восьми тридцати она добралась до ее дома. Калитка оказалась открыта, входная дверь тоже. Оливия позвонила для приличия, подождала и вошла. В прихожей никого не было. Она окликнула хозяйку несколько раз, но ответа не последовало.

– Вот уже тогда нужно было обратиться в полицию, – проворчал Родион.

– Согласен. Однако мадемуазель этого не сделала. Вместо этого она направилась в гостиную, чтобы забрать свой телефон с журнального столика, на котором предположительно оставила его утром. В комнате наблюдался беспорядок: бокал на полу, одинокая хозяйская туфля в дверном проеме. На столе – еще один бокал, коробка шоколадных конфет, блюдо с виноградом, ведерко с бутылкой шампанского. В общем, все атрибуты романтического вечера… Оливия подумала, что пришла не вовремя. Ну вы понимаете, о чем я – мадам известна своей любовью к праздникам и молодым мужчинам. Уже покидая дом, сквозь приоткрытую дверь кухни Оливия вдруг увидела неподвижное тело Зои, распластанное на полу. Актриса была мертва.

Родион побледнел.

– Отчего она… скончалась?

– Сейчас с этим разбирается группа медицинских экспертов. Предположительная причина – механическая асфиксия.

– Дикость какая! Но в таком случае, как только будут готовы результаты вскрытия, Оливию отпустят – очевидно же, что она не могла задушить Вишневскую!

Глаза Вилара скользнули куда-то в сторону.

– К сожалению, все не так просто, Лаврофф. Зою никто не душил – судя по всему, она умерла от попадания инородного тела в дыхательный проход.

Родион удивленно приподнял брови.

– Подавилась крупной виноградиной и задохнулась.

– Какая нелепая смерть. Не младенец же она, в самом деле, чтобы едой давиться… И потом, где тут состав преступления?

– Дело в том, что в крови Вишневской выявлена изрядная доза алкоголя. С нетрезвыми людьми подобное случается часто: в момент оживленной беседы, приступа смеха или внезапного испуга просвет гортани может закрыть что угодно – от жвачки до сливовой косточки. Но суть не в этом. У Зои обнаружена черепно-мозговая травма.