Это прозвучало так… так мило, так искренне, почти по-детски, что я с трудом сдержала неуместную улыбку.

- Приглашаешь? – не подумав, ляпнула я, как всегда, путаясь в обращениях на «вы» и на «ты», и мы снова замерли, глядя друг на друга.

- Не думаю, что это… разумно, - тихо ответил Эймери. Поднял руку, словно желая коснуться моего лица – и тут же её отдёрнул.

- Тогда зачем ждёшь? Ты же меня тут ждал? И знал, что я приеду и откуда, верно?

- Мне нужна твоя помощь.

- Помощь? – изумилась я. – Какая помощь?

- Что-то из вещей твоих соседок по комнате. Принеси мне. Что-то из… одежды или украшений, которые они носят регулярно. Точнее, носили в последний зимний месяц.

- Чего?! Зачем? – я ещё больше изумилась. – Что происходит?

- Принеси. Незаметно. Ночью, например.

Я поставила сумку на мыски туфель.

- Сначала объясни всё по порядку.

- Не могу.

- То есть ты не можешь мне объяснить, но требуешь, чтобы я воровала личные вещи своих подруг и помогала тебе вызнать их личные тайны?

- Не требую. Прошу.

- Не буду я ничего приносить! И вообще, тебе же достаточно просто потрогать их за руку…

- Не хочу я брать их всех за руку, меня за домогательства с работы раньше времени выгонят, да и с живым телом работать очень сложно и долго, живые тела легко врут, в отличие от мёртвых! – всё так же шёпотом ответил Эймери. – А одежду… Вам же выдали новую весеннюю форму. Мне нужна зимняя.

- Зимнюю мы сда… - хотела было сказать я, а потом вспомнила, что нет, не сдали, она ещё висит в платяном шкафу в комнате до апреля на случай внеплановых холодов. – Зачем она тебе? Что ты хочешь узнать? Это связано с тем… что ты здесь?

- Связано.

- Что-то не так именно с моими… подругами?

- Не обязательно с ними. На самом деле мне нужно проверить всех второкурсников, но так, чтобы они об этом не знали. Чтобы никто не знал.

- Расскажи мне, - попросила я. – Пожалуйста. Это такая высокая плата за не самую простую услугу?

- Не здесь, - я прочла ответ по его губам и, помедлив, кивнула. А потом, вспомнив, уставилась на него:

- А почему ты сказал, что мёртвое тело разговорить проще? Ты уже пробовал?

Эймери пожал плечами и наконец-то отошёл в сторону.

- Поговорим… позже.

А я вдруг подумала, что должна сказать ему про свадьбу и про Армаля. Даже если он уже знает – надо сказать ему это самой. В конце концов, мы друг другу никто, и моё чувство вины перед ним абсолютно неуместно.

Но если никто – то и говорить ничего не надо.

- Спокойной ночи, малье Флорис, - произнёс Эймери, демонстративно-учтиво, и я не могла сказать, чего в этой учтивости было больше: горечи или насмешки. – Надеюсь, вы серьёзно отнесётесь к моей… просьбе. Это действительно важно.

- То, что важно для вас, важно и для меня, мальёк Дьюссон, - брякнула я и мысленно досадливо сморщилась. – Но сначала разъяснения.

Эти паузы, эта постоянная недоговорённость между нами, и эта неловкость! Слова все сказаны, и надо идти, а мы оба медлим, словно чего-то ждём.

Если мы пожмём друг другу руки – это будет достаточно жирной точкой для случайного вечернего разговора? Но дать ему коснуться себя, значит дать ему возможность увидеть… что бы Эймери не говорил о трудностях с «живым телом», он всё-таки может увидеть то, что я не хочу ему открывать. Дать ему коснуться себя… Нет, я этого не выдержу. И я пошла мимо него, испытывая томительное, выматывающее желание обернуться, чувствуя взгляд, столь же ощутимый, как если бы его ладонь лежала на моём затылке.