– Что он говорит? – с отчаянием крикнул Витт. – Я плохо понимаю…

– Мы – дружинники князя Рюрика, – начал Дитмар, не обращая внимания на крики Витта. – Рюрик повелел…

– Одно слово лжи, и я уйду, – предостерег славянин. – Скоро на тебя начнет капать кровь подвешенного, а в сумерки придут лисы. Вы погибнете не от меча, и вам не видать костров Вальхаллы.

– Скажи ему все! – кричал Витт. – Скажи ему все, Дитмар!..

– Палач Клёст сбежал к рогам. – Дитмар понял, что славянин не шутит. – Рюрик повелел принести его голову.

– Что еще нового в Новгороде?

– Скажи ему все!.. – хрипел Витт. – Скажи ему, что Олег перехитрил Рюрика и спрятал Игоря!..

– Рюрик отдал свое золото конунгу русов Олегу. Конунг решил выступить против Аскольда.

– Говори то, чего я не знаю, варяг. Не теряй зря времени, твой приятель уже хрипит. Кто такой Игорь?

– Сын князя Рюрика. Олег захватил его хитростью и спрятал где-то на болотах.

– Значит, у старого Рюрика появился сын?

– Совсем младенец. Его увез к Олегу воспитанник Рюрика, сын Трувора Белоголового.

Славянин странным долгим взглядом смотрел на Дитмара. Потом спросил:

– Чей сын воспитанник Рюрика?

– Трувора Белоголового. Его зовут Сигурд.

Старик молча поднялся, подошел к Витту и, поддержав тело, ножом перерезал аркан. Затем опустил измученного варяга на траву.

– За добрую весть.

– Пить… – прохрипел Витт.

– Воду получишь после клятвы.

– Ты говоришь на нашем языке? – вздрогнул Дитмар.

– А ты говоришь по-фински?

– Говорю. Финны жили в нашем краю.

– Роги не доверяют варягам. Скажете, что вы – финские знахари, от всех болезней лечите наговорами. Это даст время найти палача. А теперь – на колени.

– Зачем? – Дитмар насторожился.

Славянин, не отвечая, сам поставил варягов на колени и только потом развязал руки. Затем обнажил их мечи и воткнул в землю перед каждым.

– Клянитесь мне, что, выполнив повеление конунга, вернетесь этой дорогой и здесь, у этой березы покажете мне голову палача.

– Клянемся, – вразнобой ответили варяги, положив руки на перекрестья мечей.

– Тогда и получите свои мечи. – Славянин взял оба меча. – Финским знахарям они не нужны.

И, подхватив сумку, исчез в кустах, бесшумно ступая огромными лаптями.

– Вот ты и стал побратимом Урменя, – холодно улыбнулся рус. – Мы исполнили повеление Хальварда оба.

– Я исполняю только повеления князя Рюрика и конунга Олега.

– Не гневайся, Сигурд, я имел в виду только нас, его людей.

– Вятичи тоже были людьми Хальварда?

– Конечно.

– Зачем же ты требовал их смерти?

– Иначе они убили бы тебя.

– Но я же мог освободить Урменя тогда, когда их там не должно было быть?

– Мог. Но тогда вряд ли стал бы его побратимом. Урмень недоверчив.

– Грязная работа.

– Ты защищал свою жизнь. Тебе не в чем упрекнуть себя, Сигурд.

Сигурд промолчал, и они разошлись. Эта пара и впрямь была знатоками перевалочного дела: Хальвард не рисковал по мелочам. Они постоянно пропадали на волоке, и Сигурд их не видел. Но на сердце было неспокойно, хотя умом он понимал, что никакой личной вины у него нет: вятичи были опытными воинами, и он всего лишь оказался удачливее, защищая собственную жизнь.

Урмень тоже не сидел сложа руки. Под его началом ватага прорубила две просеки по обе стороны волока для конных дозоров и начала устройство завалов и засек на боковых тропах, когда неожиданно, не оповестив гонцом, сверху пришел Олег с дружиной под началом Зигбьерна. Хотел нагрянуть вдруг, застать врасплох, был непривычно суров, но, осмотрев работы, заметно смягчился. А Зигбьерн, улучив минуту, шепнул Сигурду:

– Скажи побратиму, чтобы готовил добрый пир. Гнева не будет.